Любовь под зонтом

И потом, на кухне. Настя не рассказывала Маришке всех подробностей. Димка, конечно, переживал за неё, в этом Настя ни на секундочку не усомнилась. Но ведь и возбудился от мысли о сексе на пляже с ней. А возможно, и от Виткиных шалостей с её телом. Учитывая, что одет он был лишь в трусы–боксеры, скрыть реакцию организма не удалось.

А она его обнимала. Куда дольше, чем рассказывала Маришке. И даже после того, как успокоилась.

«Организм просто узнал, что такое секс, и теперь требует своего. Настоятельно требует, — оправдывала Настя реакцию тела на прикосновения и слова друга. — Мне почти двадцать один, а у меня секс два раз был. Как вообще, чёрт возьми, он одними словами это делает? Я такого с Женей во время секса не чувствовала!»

Поплескав в лицо прохладной водичкой и подправив макияж, Настя открыла дверь. Не успела она сделать и шагу, как Дима проник внутрь и щёлкнул замком.

— Э… — Настя открыла рот, чтобы спросить, какого лешего он творит, но не успела. Парень совершенно ошарашил её, одним движением содрав с себя футболку.

— Насилуй, — выдохнул он и прижался горячими твёрдыми губами к тонкой девичьей шее.

Град жадных, колючих поцелуев, укусов, полизываний, и она уже не владеет собой, лишь слабо постанывает от восхитительно–болезненных, острых ощущений. Руки сами собой гладят шелковистую тёплую кожу на его груди, животе, спине.

Он хватает её за шею, большим пальцем приподнимая подбородок. Властно, уверенно. И она покорно открывает глаза, прикусывает губу, оставляя на ней влажный след, шепчет: «Да».

И он целует её.

Впервые за пять лет. Невыносимо долгих пять лет.

Страстно, неукротимо, бесконечно сладко.

Она думала о том, как это будет. Не могла не думать. Заботливый и чуткий Димка всегда представлялся ей внимательным и нежным, очень деликатным любовником. И тем приятнее было ошибиться. Сгореть от страсти в родных объятиях. Сойти с ума.

— Чёрт! — Дима уткнулся лбом в её плечо и сдавленно застонал. — Беги отсюда, пока я…

«Я не хочу убегать», — хотела ответить этому чрезмерно благородному типу Настя, но не успела. Он объяснил коротко и доходчиво:

— Нет презерватива.

Дима дышал ровно, глубоко, неожиданно медленно, и Настя поняла, что так он пытается успокоиться. Несмотря на обещание отпустить, держал он её крепко, она даже отстраниться не могла, а уж тем более уйти.

— Дим, отпусти. — Настя упёрлась ладошками пониже груди и не стала противиться желанию напоследок немного погладить бархатистую кожу. Провела пальчиком вниз, к напрягшемуся прессу, обвела один кубик, другой.

— Кто–то сейчас откровенно нарывается.

Дима смотрел вопросительно, и ей безумно захотелось сказать ему: «Да! Да! Да! Делай со мной всё, что хочешь! Прямо здесь и сейчас». Но чёртово новогоднее гадание6 там, в тайге, с этим чёртовым бегемотиком с младенцем, не желало выходить у неё из головы!

Как по заказу вспомнилась его сегодняшняя фраза: «Дети, конечно, цветы жизни и всё такое, но я пока не готов ими наслаждаться», и Настя твёрдо сказала:

— Отпускай, я сбегаю.

Он так резко разжал руки, что она едва не упала. Покачнулась, схватилась за Диму, посмотрела испуганно, зная, сделай он хоть движение в её сторону, и никакие силы не оторвут её от него. Выскочила за дверь.

В полном раздрае чувств и эмоций Настя прошла к своему креслу и буквально рухнула в него. Тело болело от неутолённой страсти, настоятельно требуя продолжения банкета, и ушло немало времени, чтобы успокоиться хотя бы внешне.

Диме, судя по всему, самообладание далось на порядок легче. Он вернулся бодрым и свежим, как майская роза, улыбнулся, подмигнул, чмокнул Настю в оголённое плечико.

— Не начинай, — сквозь зубы предупредила Настя.

— О'кей, — не стал спорить Дима, зато начал жаловаться, до чего же он не любит чартерные рейсы из–за скудного питания, мол, его молодому и здоровому организму требуется много белков, жиров и углеводов, особенно после сильного стресса.

Объявили посадку, и Настя вцепилась в ручки кресла, с ужасом глядя в иллюминатор.

— Насть, — позвал Дима, и она обернулась, глянула испуганно. От волнения горло пересохло и она даже не смогла задать элементарный вопрос: «Что?» — А как на тебя смотрели пассажиры, когда ты вышла вся такая растрёпанная, возбуждённая из туалета?

Рот тут же наполнился слюной, и Настя сглотнула, представив явление себя народу.

— Думаю, все прекрасно поняли, чем мы там с тобой занимались, — шептал Дима, поглаживая острое колено, не прикрытое сарафаном. — Гадали, в какой позе. Сильно ли нам неудобно. Есть ли на тебе сейчас бельишко или я его порвал в лохмотья.

Один испуг заместил другой. О посадке Настя забыла совершенно! Она всегда чувствительно относилась к тому, что подумают люди, и сейчас была в шоке. Богатая фантазия рисовала пикантные сцены в туалете одну за другой, и к досаде и смущению добавилось возбуждение.

А Дима шептал и шептал, будоража воображение. Желание нарастало стремительно. Пассажиры и их реакция на её эпатажное появление ушли на периферию и там затерялись. Настя вновь сходила с ума.