Любовь под прицелом. Рикошет

– Мне импонирует твоё замешательство, приму его в качестве комплимента, хотя недоверие к моим возможностям немного расстраивает, – деланно обиделся Теплинский. Но, видимо, он достаточно польщён моим шокированным видом, чтобы сжалиться на информацию. – Мы Заира с две тысячи третьего вели, почти наравне со спецназом и другими всевозможными силовыми структурами с названиями из трёх и более букв. Прятался этот урод надёжно, покруче всяких Урманов и его мелких сошек, которых мы переловили за эти без малого двадцать лет. На провокации и уловки не вёлся, ловушки обходил грамотно и почти без каких-либо потерь, взамен оставлял свои, и вот моих ребят в них гибло куда больше. Его тактика по выведению противника из себя последние лет десять-пятнадцать отлично работала: я, человек, достойно прошедший через всё это дерьмо, начиная с гражданской войны в Грузии в девяносто первом и заканчивая вооружённым конфликтом в Южной Осетии в две тысячи восьмом году, бесился как девочка-подросток, которую раз за разом отшивал понравившийся парень. Каждый чёртов день, который я проводил на передовой, казался мне сладким пряником по сравнению с играми Халифа, которого я вёл, сменив авангард на командование. Представляю, какое наслаждение ему доставляли мои метания по его поимке… Я себя никогда прежде таким беспомощным не чувствовал и был на девяносто девять процентов уверен, что мы его никогда не поймаем.

– Так что же случилось? – спросил, когда детали в моей голове начали потихоньку собираться в единую конструкцию. – Сомневаюсь, что он мог просто взять и случайно где-то проколоться.

– Верно думаешь – и в то же время ошибаешься, – весело усмехнулся генерал, а после стрельнул в дочь виноватым взглядом. – Мы бы его, может, и не достали бы никогда, но я совершил ошибку, которая в итоге его ко мне же и привела. Видишь ли, в чём соль: на тот момент в информации о нём, которую ты сейчас в руках держишь, были сплошные зияющие дыры, когда дело касалось сведений о его семье, родственниках или тех, кто знал его чуть лучше, чем все остальные. И так бы оставалось и дальше, если бы в феврале этого года мои парни по моему приказу не убрали бы брата Халифа, о котором никто даже не подозревал. Догадаешься, что было дальше?

Я кивнул, хмыкнув.

– Заир захотел отомстить.

– Именно так, вот только не мне, ведь у боевиков другие правила. «Кровь за кровь», «око за око» – выбирай, что нравится. Поэтому он, видимо, посчитал, что отнять у меня единственную дочь будет достойной местью за смерть его брата.

Шестерёнки в моей голове вращались всё быстрее.

– Значит, в тот день, когда я впервые спас Леру…

– Да, – перебил меня Теплинский. – Это были люди Заира.

– Выходит, за тобой охотилось больше абреков, чем я думал, – бросил задумчивый взгляд на Лерку, тихо сидевшую у меня под боком. – Так где же Халиф прокололся?

Генерал потянулся к бутылке коньяка, что стояла неподалёку на стеклянном придиванном столике, но на полпути передумал и отдёрнул руку.

– Да всё там же. Какой бы сильной ни была боль или жажда мести, нельзя поддаваться эмоциям. Не зря говорят, что голову нужно держать в холоде, чувства могут с нами плохую шутку сыграть. Я по своим каналам пустил ложный слух о том, что собираюсь дочь спрятать в старом бункере неподалёку от военного штаба; подготовил самых надёжных и прытких бойцов и разъяснил всем план по его ликвидации. Брать Халифа живым не было никакого смысла: во-первых, у нас была всего одна попытка; во-вторых, он птица высокого полёта, выше него только небо и Господь Бог – по крайней мере, никто из спецслужб не слышал ни о достойных его преемниках, ни о ком-то посложнее; ну и в-третьих, даже если бы они и нашлись, Заир не из тех, кто раскололся бы даже под страхом смерти. Такие вообще ничего не боятся, даже богов своих. В общем, очевидно, брат был для него достаточно важен, чтобы он на «встречу» явился лично со своими головорезами – там его мои ребятки и положили.

– Не знай я вас, решил бы, что эта история из разряда фантастики, – всё ещё до конца не осознавая, взъерошил пятернёй волосы. – Как-то всё слишком за уши притянуто.

– Не веришь мне? – прищурился генерал.

– Вы же сами сказали, он мастер на дно залегать, а тут позволил себя поймать как десятилетний пацан, которого спалили курящим за школой? Ни разу не подозрительно, ага.

– Скажи мне, Орлов, сколько раз ты был готов нарушить правила, чтобы мою дочь спасти? И сколько раз своей собственной головой рисковал, чтобы её защитить? Когда ты зол, смертельно обижен или предан кем-то, не так-то просто совладать с собственными чувствами; впоследствии кто-то за свою несдержанность подзатыльник получит, а кто-то – пулю между глаз. И разница между этими двумя понятиями лишь в том, насколько глубоко ты готов зайти за черту. А Заир её не то, что перешёл – перепрыгнул, даже не оглянувшись. Ну и, надо брать в расчёт психологическую составляющую. Крыша у Халифа и ему подобных частенько даёт трещину на фоне каких-то серьёзных эмоциональных сдвигов. Вот за это и он поплатился.