Любовь перевернет страницу

– А что, правда ведь? Из дома почти не выходит, все говорит, что пишет рассказы, а что за рассказы – никто не знает. Ян, мы дали тебе такое образование, у тебя такие способности, а ты сел на шею девице, которая сама-то дома почти не появляется!

На подоконник тяжело водрузится голубь. Он заглянул к нам на кухню, повертел головой, вспорхнул и улетел.

– Мам, знаю, что ты переживаешь. Но давай держать себя в руках. Никто на шеи ни у кого не сидит. Ты знаешь Веру так же хорошо, как и меня, такой уж она человек: трудолюбивая и целеустремленная.

– Да вот, как оказалось, никто и не знал, что она за человек. Сейчас она показала, что из себя представляет на самом деле.

– Неправда. Не говори так. Все ошибаются, и все теряются…

– Знаешь, Ян. Если человек – предатель, то это уже навсегда. В нем либо есть это, либо нет.

– Мам, ну хватит, прошу…, – я отодвинул от себя чашку. Стало жарко, пот выступил на лбу. Я потряс головой и концы волос слегка заколыхались.

Тома притихла. Кажется, она тоже почувствовала, как оползла вверх температура.

– Нет, не хватит, Ян. Не хватит! Я рассказала на работе о том, что случилось – девчонки потеряли дар речи.

Тут до меня донеся сухой треск стекла – градусник раскалился.

– Зачем ты рассказала? – спросил я тихо. Сбавить громкость моего голоса было не легко – слова ударились в гортань, внутри все задрожало.

– Они – мои друзья. Мне хотелось поделиться.

– Но ты же знаешь, как я реагирую на такое. Зачем ты рассказала?

– Потому что хотело, чтобы меня поддержали, Ян. Тебе не понять. Я – мать, у меня из-за тебя давление скачет. Я места себе не нахожу, уснуть не могу… Я переживаю за тебя! В такие моменты хочется поговорить с понимающими тебя людьми.

– Говоришь так, будто это тебе здесь хуже всего…

– Да, представь себе: я страдаю может даже больше, чем ты сам!

Острые осколки резко разлетелись и вонзились в мою кожу. Я запустил руки в волосы, но это легкое прикосновение только усилило колющие ощущения.

– Да что ты несешь, мам?

Тома встала со стула и замахала руками:

– Хватит вам уже, успокойтесь оба.

Мама тоже вскочила со стула:

– Тома, посмотри, как он себя ведет! Я не в том возрасте, чтобы спокойно переносить все эти его выходки! Ян, ты живешь как отшельник, тратишь свою молодость впустую, ни с кем не общаешься! Ты – мой единственный сын, я волнуюсь за тебя.

– Волнуйся, хорошо, но рассказывать-то обо мне всем подряд, зачем?

– Не всем подряд, а моим подругам! Значит ли для тебя что-либо это слово?

– Могла бы сначала спросить мое мнение на этот счет.

– А что такого я сделала?! Это нормально, знаешь ли, что люди делятся своими чувствами! Ты же писателем собрался стать, не понимаешь что ли?

Тут со стула вскочил я. Вдох, выдох, вдох, выдох – но было уже слишком поздно. Подобные обманные маневры работают, когда ситуацию еще держишь под контролем. Я же передал пульт управления собой своим эмоциям еще тогда, когда услышал, как разбегаются по стеклу трещины.

– При чем тут вообще это? Мне иногда кажется, мама, что мы говорим на разных языках. Я прошу тебя перестать давить на меня, но ты прикладываешь все больше усилий. Я прошу тебя не говорить резко о Вере, но ты продолжаешь это делать.

– И правильно делаю! Когда на работе я рассказала о ней, знаешь, что мне ответили?

– Не знаю и не хочу знать.

– Ну, конечно, все, что касается матери, тебя не интересует! Тебе все-равно на мое мнение, на мои здоровье, на мои чувства. Видимо, только когда я умру, ты начнешь ценить меня.

– А тебе сейчас не все-равно, что чувствую я, мам?

Я схватился за грудь и сжал взмокшую футболку так, что ворот натянулся на шее.

– Если я не говорю, это не значит, что я ничего не чувствую. Я был таким всегда: словами я управляю лучше на бумаге. Я не из тех людей, кто запросто открывается.

– Вот именно! Ты вообще никогда не открываешься. Молчишь, молчишь, все из тебя вытягивать надо, словно клещами, потихоньку.

– Потихоньку? Это точно не про тебя, ты – как бульдозер. Тебя ни что не остановит, пока не добьешься своего!

– А как иначе, если ты ничего матери не рассказываешь?!

– Ну если не хочу я рассказывать – что с того?

– А то, что все дети, как дети – делятся с мамами своими переживаниями. За советами идут…

– Ну не таким я ребенком был! Пора бы уже смириться с этим…

– А тебе пора было бы смириться тогда с тем, что я все же хочу, чтобы ты делился со мной. Вот не зря от тебя Вера ушла, ты просто – эгоист!

Моя сестра стукнула кулаком по столу – чашки на нем подпрыгнули, мы с мамой одновременно вздрогнули и обернулись.

– Хватит уже вам. Снова разорались тут, вы хоть день можете мирно прожить? – сказала она, схватила меня за руку и потащила в свою комнату.