Любовь насмерть

– Значит, и к соседям тоже ломились. – Наконец-то он смягчился. – Я уж подумал, что это только ты такой невезучий. Но откуда кровь в квартире?

Я не знал. Однако, вспомнив про кровь, я не мог не рассказать о своем визите к Туманову, о его рассеченной скуле и разрыве со Второй Ольгой.

– Ну и слава богу, хоть одному мужику во всей этой истории повезло. Думаю, что он все равно даст ей денег, чтобы помалкивала.

– В смысле? О чем?

– Ну когда Ольга к нему вернется, чтобы она, эта Вторая Ольга, не пыталась ему помешать, чтобы не лезла в его жизнь. Судя по всему, она стерва редкая, а потому от нее можно ожидать всего что угодно.

Я вынул и показал ему мятый листок – письмо Туманова Ольге.

– Надеюсь, не читал? – спросил Фима строго поверх очков.

– Нет!

На этот раз я действительно не солгал. Я мог бы, конечно, прочесть письмо, чтобы понять, в каком ключе нейрохирург написал своей беглянке-жене, своей птичке и ласточке. Но потом понял, что это все равно что приподнять одеяло, которым они вместе укрывались, находясь в браке. Письмо наверняка интимное, даже если в нем нет ни одного интимного (в общем понимании) слова. Наверняка это обычные слова, строчки, и смысл надо искать как раз между ними, это как аромат, как музыка, которую понимают лишь двое.

Фима рассказал о визите эксперта, сказал, что результаты экспертизы моего автомобиля будут к вечеру, и это в лучшем случае. Я подтвердил, что готов перевести ему нужную сумму за работу. И тут же вспомнил, что не перевел деньги сыну. Увлекся, как всегда, своими делами. Эгоист чертов.

– А ты говорил с Ракитиным? Рассказал ему о смерти Зои?

– Он будет здесь в четыре часа, – огорошил меня Костров. Так вот почему он разве что не рычал на меня. Конечно, лучший способ защиты – нападение! Значит, он принял все-таки это трудное решение посвятить в наши дела следователя. Что ж, сам будет носить нам колбасу и книги в тюрьму. Вернее, мне.

– А Ольга? – Я почувствовал себя настоящим преступником и подлецом по отношению к несчастной девушке.

– Я скажу ему, что это сестра моей жены, так что не переживай. Я и Ольгу предупредил.

Так захотелось почему-то ему врезать! Вот просто так, от досады. Может, день был такой, когда все сошли с ума и хотелось выразить свои чувства мордобоем? Вон кто-то засветил Второй Ольге (очередной любовник), а она, в свою очередь, Туманову, теперь вот мне захотелось двинуть Кострову. Может, я заразился от них этим мордобойным вирусом?

В ожидании Ракитина я расположился в холле на диване с телефоном в руках – надо было все-таки успеть перевести сыну деньги, а то мало ли что, вдруг меня уже сегодня повяжут? И чего это Фима решил так подставить меня? И не напрасно ли я вообще ему доверился? Я разное думал, но больше всего – об Ольге, которой мне предстояло передать письмо от Туманова.

Отправив деньги, я почти тотчас получил от сына сообщение с благодарностью. Правда, в конце он дописал (уже вторым сообщением), что, мол, лишнее все это, они с матерью ни в чем не нуждаются. И когда я уже поднялся с дивана, чтобы отправиться к Ольге на кухню, где она звенела тарелками, пришло еще одно сообщение, и снова от Гриши, в котором он запросто, словно между нами и не было никогда холодной войны, просил меня поехать вместе с ним завтра в салон, чтобы выбрать ему новый автомобиль. Я не выдержал и спросил, откуда у него деньги, чтобы покупать новую машину, он коротко ответил, мол, подарили. Ясно, новый муж или ухажер Майи, которого я про себя уже успел окрестить «испанцем». Поскольку я не мог признаться Грише в том, что время для этого он выбрал, мягко говоря, не самое лучшее, поскольку уже сегодня меня могут заковать в наручники, я сказал, что с радостью ему помогу. Водоворот жизни крутил меня, как щепку, и я уже не мог сопротивляться (да и когда я особо сопротивлялся?). Кто знает, возможно, именно приглашение или просьба Гриши и спасет меня, и я завтра буду еще на свободе. Какое счастье, что мы никогда не знаем, что с нами станет завтра!

Я несколько минут еще помедлил, потом все-таки направился на кухню и протянул уже мятое письмо Ольге. Она тоже не сразу его взяла, сначала посмотрела мне в глаза, думая о чем-то своем, потом, вероятно, уже почувствовав, от кого послание, спокойно приняла его из моих рук и удалилась. Она прошла мимо меня, обдавая теплым ароматом духов (и где она их только нашла в сложившихся не самых благоприятных для любой девушки условиях?). Это потом меня озарило – так землянично и солнечно пахла ее кожа, ее молодость и ее эльфийская красота.

Мои мысли о ней как о недосягаемой чужой жене и желанной женщине были прерваны новым сообщением Гриши, в котором он написал, что уже присмотрел машину и что ему не хватает ровно сто тридцать восемь тысяч рублей. И если я их ему переведу, то завтра я могу быть как бы свободен. К сообщению прилагался снимок чудесного черного «Мерседеса» – новой игрушки моего сына.

Я тотчас перевел ему деньги, и Гриша вновь поблагодарил меня за них, отправив большой оранжевый «лайк» в конце своего сообщения.