Любовь насмерть

Он привел меня в свой кабинет. Я сел напротив него и приготовился слушать.

– Ты еще не видел ее!

– Да что случилось-то? – Меня разбирало любопытство.

– Да я и сам толком ничего не понял. Не знаю, кто вложил в ее голову, что я нанял частного детектива следить за ней…

При этих словах мне стало дурно.

– …но она, дурочка, влетев ко мне растрепанная, с большим синяком под глазом, принялась нападать на меня и обзывать последними словами, что она, мол, любила меня, да только всегда чувствовала, что я ее не люблю, что подобрал ее, как собачонку на улице, пригрел, а сам только и думал, что о своей пропавшей жене, и что она не намерена была терпеть такую несправедливость и неблагодарность…

– Неблагодарность?

– Ну да, с чего-то она взяла, что я встречаюсь с Ольгой. Или хотя бы вижу ее. Она словно мысли мои прочла…

Я вздрогнул. Чтение мыслей – от одной мысли об этом становится страшно. Но ведь почувствовала она что-то, мы же с Тумановым недавно расстались, а до этого говорили именно об Ольге, об ее исчезновении. Другими словами, когда Туманов тогда, после разговора со мной и Фимой в машине, возвращался домой, где его поджидала Вторая Ольга, он думал именно о своей жене, возможно, вспоминал ее, тосковал по ней. Вот ведь женщины, все чувствуют!

– И что? Почему синяк?

– Не знаю, что точно с ней произошло, но она вдруг заявила мне, что раз я ее не люблю, то и она меня тоже не любит, представляешь? И что никогда не любила и все то время, что мы вместе с ней жили, она просто надеялась, что я женюсь на ней. Еще обозвала меня тюфяком и импотентом!

– Ничего себе… – краснея, произнес я в надежде, что вот сейчас узнаю всю подноготную своего потенциального соперника.

– Вообще-то она права, я мало уделял ей как женщине внимания. Но, видимо, моя депрессия еще не прошла, и я на самом деле воспринимал ее просто как живого человека, который находится рядом.

– Как собаку? – подсказал я, давясь собственным цинизмом.

– Ну, в общем, да. И я очень благодарен ей, честно. Она на самом деле спасла меня, когда мне было хреново. Но это ладно… Она в запальчивости, вся на нервах, призналась, что изменяет мне при каждом удобном случае, что ненавидит меня и что меня, оказывается, не знала, даже не представляла себе, насколько я подлый и лицемерный человек… Это она про детектива. Еще сказала, что надо было мне нанять кого-то попрофессиональнее! Брат, я вообще уже ничего не понимаю! И понятия не имею, что она имела в виду, говоря о детективе и о том, кто мог ей заехать в глаз! Я вот сейчас говорю о ней с таким презрением и сам себе удивляюсь! Еще вчера мы, казалось бы, были в хороших, теплых отношениях, она кормила меня, заботилась обо мне… Зачем она рассказала мне об изменах?

– Осип, она хотела причинить тебе боль!

– Извини, я не помню твоего имени… Разоткровенничался тут…

– Марк.

– Марк, у нее роман с нашим кардиологом, Царевым. Нет, он мужик, конечно, хороший, но я не понимаю ее совсем… Да, он вдовец, ну так и рассказала бы мне о своих планах раньше. Зачем встречаться за моей спиной?

– Хотела и тебя поиметь, и его, – предположил я. – Так кто ее ударил-то?

– Знаешь, Марк, я не удивлюсь, если узнаю, что это как раз Царев нанял кого-то, чтобы проследить за ней. Я так понял, что она и ему изменила с кем-то. Возможно, он нанял кого-то… Но, с другой стороны, вот если бы кто-то из нашего персонала просто услышал, о чем мы с тобой говорим, особенно про Царева, меня бы просто подняли на смех! Царев – чудесный человек! И никогда бы не стал ни за кем следить. Это я, грешен, следил за Олей, а потом и наводил справки об этом Германе-операторе… Словом, Ольга, я имею в виду эту, Вторую, попала в какую-то грязненькую историю с очередным любовником, попалась с мужиком, я не знаю… Да и не хочу я вообще думать об этом. Но она набросилась-то почему-то именно на меня!

– Ей просто нужно было сорвать на ком-то зло, – предположил я. – Надеюсь, ты не рассказывал ей о нашей встрече и о том, что мы говорили об Ольге…

– Нет, конечно! – Туманов даже вскочил со своего места и заметался по кабинету. – Зато она словно почувствовала что-то и буквально вчера начала расспрашивать меня, где Ольга, что, да как, не люблю ли я ее…

Почувствовала она, как же! Я сидел в кабинете нейрохирурга и ощущал себя последним преступником. И зачем только я представился художником? Зачем притащил эту легкомысленную и падкую на мужчин особу к себе домой? Мне проблем не хватает?

Я ругал себя последними словами, самым мягким из которых было определение «идиот». А еще я трусил. Боялся, что эта бестия, попавшая в какой-то любовный переплет, рассказала Туманову и о нашей встрече. Вот если бы она сейчас вошла в кабинет и увидела меня, наверное, и мне бы досталось. Кто знает, что бы ей пришло в голову. Слушая Туманова, я поглядывал с ужасом на дверь и прислушивался к доносящимся оттуда звукам то приближающихся, то удалявшихся шагов.