Любовь и хоббиты

– Дом? Кстати, ты прав, дома тоже много всего осталось… – полез доставать резак. – Спасибо, брат, что напомнил.

– Фуфф, тихо ты! Стой! Не надо! Я не то имел в виду! – я схватил его за оба локтя и потянул на себя будто за поводья. – Тпрррррр!

– И здесь ты прав, Боббер… – он замер, всё больше напоминая зомби. – Нору лучше облить ракетным топливом и сжечь – это лучшее решение для нашего пространственно-временного континуума.

– Что???

– Спасибо за мысль, друг… – он вывернулся и потопал к сарайчику. – Поможешь? Топливо в маленьких канистрах. Помнишь ту ночную авантюрку на космодроме? Сам понимаешь, замахиваться на одну большую цистерну, как предлагал Федор, было бы слишком опасно, я бы даже сказал, глупо… – ностальгическая улыбка пересекла измученное лицо Урмана, как свежий шрам.

– Ури! Да брось ты! Расслабься, Ури! Все наладится! – я подныривал к нему, то слева, то справа, пытаясь срочно отвлечь этого психа чем-нибудь позитивным. – А знаешь, что есть у Боббера? Знаешь, на чем Боббер приехал?

Он молча сдвинул засов и просочился в горбатый сарай – переоборудованный санузел звездолета на двадцать астронавтов, довольно просторный (в унитазах удобно хранить картошку).

– Я разучился удивляться, приятель… – пробубнил он изнутри.

И тогда я быстро смотался на улицу, оседлал эйр-роллер и влетел во двор, гремя и чихая двигателем. Ури лишь высунул нос, кивнул для вежливости, а через пару мгновений молча вынес во двор пару канистр.

– Поможешь? – он протянул голубую пластиковую канистру; я вспомнил, как искали их по дворам, набрали штук тридцать разных – из-под подсолнечного, машинного масла, из-под краски, для хранения воды, словом, с миру по нитке; как намывали и тайком пять дней подряд носили проверенному товарищу на космодроме, как при свете спички (фонарики Урмана в последнюю секунду сгорели), страшно боясь взорвать Базу, осторожно сливали топливо с цистерны.

– Я не буду тебе помогать! Хватит! Почему ты себя так ведешь? Что случилось?

Он показался весь, поставил перед собой еще две канистры и пронзил меня взглядом умирающего морского котика:

– Знаешь… вчера один гном сказал мне, что я неудачник, – он опустил и снова поднял взгляд, как штангу. – Молчи. Это правда, я думал, много думал…

– Ах ты, чудо с творогом! – я тысячу раз пожалел о нашем недавнем разговоре. – Чем ты слушал? Я просто предположил, как могли подумать гно…

– Правильно, все правильно сказал, и хорошо, и не надо оправдываться, надо всегда говорить правду, тем более друзьям, которые не желают ее видеть до поры до времени… – он резко нырнул в сарай и вынес еще две порции ракетного топлива. – Знаешь, не хочешь помогать, хотя бы не мешай…

Я был готов разрыдаться и сгореть со стыда, хотел выпрыгнуть из шкуры, вернуться во вчерашний день и говорить по-другому, но слово не воробей. Меня трясло. Плохо соображая, что делаю, желая только проснуться и увидеть прежнего Ури, я повернулся к эйр-роллеру, заглушил двигатель и отстегнул емкость, полученную на складе. Надо было любой ценой отвлечь самоубийцу.

– Смотри, что у меня тут есть, – я безуспешно старался придать голосу безмятежности. – Ты такого никогда не видел и не увидишь! Но я, так уж и быть, отолью тебе пару капель, чтобы ты провел какие-нибудь научные исследования…

Природное любопытство заставило Ури остановиться и взглянуть на мой сюрприз.

– Что это?

– Ага! Интересно?

– Немного… только не говори, что это опять слюни хвостозавра, они не пригодны даже для смазки дверных петель…

– Чокнутый хоббит! Чокнутый хоббит! – соседи полезли во двор. – Он хочет поджечь нору!!! Пожар!!! Пожар будет!!!

Сутулого дебошира схватили, руки и ноги связали бельевой веревкой (кто-то догадался принести с собой). Мою драгоценную канистру кто-то вырвал, затем хоббиты отнесли все канистры обратно в сарай от греха подальше. Меня решили не трогать, просто отогнали, но уронили эйр-роллер. Я ругался, но меня не слушали. Поджигателя окатили водой из ведра и насильно уложили на носилки. Он орал на всех благим матом, что-то про частную собственность и бестолковое племя лентяев.

– Боббер! Боббер! – завопил Урман, исчезая из виду. – Скажи им!

Больше я ничего не слышал, соседи схлынули также резко, как и нахлынули. Я поднял опрокинутый эйр-роллер, и тут запищало переговорное устройство на приборной доске, гоблины вызывали меня:

– Боббер! – горбонос на маленьком экранчике пожевал губами. – Если вы через пять минут не явитесь на отправку, я буду вынужден написать на вас докладную. Полагаю, выговор с занесением в личное дело пойдет вам на пользу, маленький ветреный хоббит!