Любовь без цензуры (СИ)

В общем, конкуренция оказалась нешуточная. Меня природа хоть внешностью и наградила, Олейника просто так было не поймать. Слышала, что они с Ветровым зависали со старшекурсницами в клубе, который принадлежал отцу Марата, а затем и самому парню. С привлекательными и зрелыми старшекурсницами, между прочим. Тут нужен был какой-то особый подход. Потому что за полгода томных взглядов и случайных столкновений в коридорах мой прогресс заключался в одном коротком кивке вместо «здравствуй» на общем концерте в честь Нового года.

Так бы я, наверное, и осталась в стороне от этой злосчастной парочки идиотов, если бы в какой-то момент на январской сессии не обошла в ролевой игре по экономике Феликса Ветрова. А он, кстати, замечу, был старше и считался лучшим по предмету. Профессор так и вовсе его просто обожал. И тут какая-то выскочка ростом в метр шестьдесят дала в отличие от любимчика верный – и очень развернутый – ответ на вопрос с подвохом. Ну, зубрилкой я была, особенно на первом курсе, да. В общем, профессор попытался парня-то оправдать. А тот благородно уступил «автомат» мне.

Позже Ветров благородно придержал дверь. Через неделю благородно уступил очередь в библиотеке. Знаков внимания становилось все больше. И Феликс был красавчиком. Знала бы мама, орала б уже – бери быка за рога! Но я – не она. Поняла, что никогда такой не буду. Даже пройдя через мясорубку.

Мне приятно было, когда Ветров защищал меня от снежного обстрела и подвозил домой, но не более. К тому моменту я уже с ума сходила от безответной любви к его другу. И когда Феликс позвал на какую-то вечеринку, собиралась вежливо отказать. Но вот тут-то и произошло самое интересное – Олейник вдруг вспомнил мое имя и сообщил, что тоже меня ждет. Потом они забавно потолкались между собой, даже пошутили, что будут бороться за мое сердце вдвоем. А вот я пропала.

Конечно, я заигралась. Запуталась в чувствах довольно скоро. Но как же льстило, что за мной гонялись два самых красивых – и богатых – парня универа. Знаю, неправильно было держать обоих на коротком поводке, но… как иначе? Чем больше я отвечала Ветрову, тем активнее мной интересовался Олейник. И чем больше я узнавала Марата, тем лучше мне казался Феликс – более честный, добрый и открытый. Олейник же – беспросветная тьма. Но девчонки же всегда выбирали мудаков, так ведь? Вот и я своему сердцу приказать не смогла.

Вроде, на мой взгляд, я хорошо держалась. Долго. И решение приняла верное, выбрав Марата. Как он улыбался мне, когда я согласилась уехать с ним за город, каким счастливым был… Это теперь я понимаю, что азарт в придурке говорил, но тогда-то кто бы объяснил?

В общем, сразу после того, как Марат лишил меня девственности, он принял душ и свалил встречать брата. Ну, это он так говорил. В результате я прождала его в двухэтажной клетке всю ночь! Телефон разрядился, и даже при желании я не могла вызвать такси. Еще и надеялась до последнего, что он застрял где-то не просто так. Гадала, не случилось ли чего! Только утром, когда я прошла по заснеженной трассе несколько километров до остановки, в слезах и соплях села на первый же автобус и одолжила у рядом сидящего парня «power bank», чтобы хотя бы включить телефон, все поняла.

Инстаграм – зло, оттуда можно узнать слишком много ненужной для спокойного сна информации. Сейчас я это осознала и использовала в собственных целях. Но тогда отчаянно искала хоть какую-то крупицу новостей, потому что телефон Олейника находился вне зоны, а фантазия у меня была бурная – чего только я не придумала, чтобы оправдать его сволочную морду. Ну, а кто ищет – тот всегда найдет. Увидела. На странице одной из старшекурсниц, как он в неадекватно пьяном состоянии с каким-то парнем, видимо с братом, зажигал в клубе всю ночь. И некоторые сториз можно было заклеймить значком «18+». Парни разве что не трахали девчонок на этих видео.

Помню, как сидящий рядом тип ляпнул нечто вроде «славно ребята гуляют», а потом… Потом я выскочила из автобуса, не доехав до нужной остановки, и меня вырвало. Больше ничего не помню.

Мама через пару дней все поняла. Причитала, что дуру такую родила, но суп в меня с усердием и постоянством пихала. Ее очередной кавалер отвалился, и она могла без зазрения совести посвятить время мне. И красному вину – кажется, только его мама и любила по-настоящему.

Несколько недель я слонялась, как тень по дому, слушала мамины лекции о том, что жизнь – война, а на войне все средства хороши. Вроде бы и не замечала, но во мне с каждым днем росло желание ответить. Я настраивала себя против Олейника, как могла. Напоминала, что ничего не значила для него, что он своего добился – обставил Ветрова. И плакала каждый раз.

Потом узнала, что Марат укатил с семьей на целый месяц в Испанию. И даже дышать легче стало. А вернулась в универ и увидела влюбленные глаза Ветрова, так в голове созрел план.