Любовь анфас

– При чем здесь сложная. Просто другая.

– А я? Меня ты куда определила?

– Сереж, ты чего? Перепил?

– Я с ними, то есть простой в твоей классификации, ты это усвой, чтобы потом разочарований не было.

У Светы чуть было не вырвалось, что это «потом» они уже проехали, что им поздно «потом» говорить, потому что Света беременна. Она сдержалась, чтобы объявить эту новость в другой, более мирной и торжественной обстановке.

* * *

Через три года в активе этой семьи была тоненькая болезненная девочка, Милочка, вокруг которой крутилась жизнь двух взрослых людей, больше ничем друг с другом не связанных. Это была единственная ниточка, удерживающая их вместе. Света и Сергей были похожи на каторжан, закованных в одни кандалы.

На табло семьи было семь попыток развода и столько же примирений. И после каждого примирения их совместность съеживалась, как шагреневая кожа. Зато разрасталась зона отчуждения, соблазнительная ничейная земля, зовущая целина, куда каждый мог уйти после развода. Но ниточка не пускала.

Они старались не шуметь, выясняя отношения. Сначала – чтобы не расстраивать Сережину мать, а потом, когда мать уже почти привыкла к скандалам, – чтобы не пугать дочь. И несколько лет сдавленных воплей переросло в привычку. Света и Сергей молчали или сипели друг на друга, им лень было повышать голос. Их неприязнь притупилась, а претензии выцвели. Даже на скандалы не хватало ни сил, ни желания.

Однажды в раннем детстве Серега отдыхал в лагере на Черном море. Местные ребята научили его делать чучело из краба. Пойманного краба надо положить в муравейник, а через несколько дней палочкой вытащить его. Краб станет легким, почти невесомым. Останется один хитиновый панцирь, все внутренности будут съедены муравьями. Такого краба можно покрыть лаком и поставить в сервант между рюмок, чтобы гости завидовали невозможной красоте.

Тогда Сергей краба не поймал, очень расстраивался, даже плакал по малолетству. Зато спустя годы он обзавелся таким крабом. Его семья была полым панцирем, внутренность которого выели прожорливые муравьи. Не семья, а дохлый краб в серванте для умиления гостей и сбора пыли. Сергей часто задумывался об этих муравьях: откуда они, какой породы, какого рода-племени? Крутил в голове одно и то же кино, отматывая пленку назад, к самому началу. Но начала найти не удавалось. Это как ворошить снежный ком, чтобы докопаться до первой снежинки, от которой все пошло. Нет, не найти. Все слиплось, все едино.

Горячей точкой в их отношениях стали частые простуды Милочки. Врачи говорили: «Слабые легкие». А как им быть сильными? Шахты сильно отличаются от курортов, это всем известно. Не известно только то, как сильно отличаются. Слово «экология» не в чести у шахтеров. Это как в доме повешенного говорить о веревке.

Виновным в Милочкиных болезнях был назначен Сергей. Разговор шел по кругу:

– Когда мы уедем из этого проклятого места?

– Вообще-то это проклятое место – мой дом. И ты знала, куда едешь. Это был твой выбор.

Не мог он ей объяснить про Сизифов, про свою работу, в которой видел смысл и долг. Про шахту, которую хотелось сделать современной. Про начальство, которое, похоже, начинает шевелиться, устав жить под страхом новых обвалов и новых бунтов. Про отца, который боролся, победил и умер побежденным. Про соседа Егора, который пролежал в завале несколько дней с придавленной ногой, а потом на одном колене стоял перед внуком, чтобы тот с шахты ушел. Но внук остался, потому что идти было некуда.

Свете такое не объяснишь. И потом он, как ни крути, сам виноват. Нельзя было ее сюда везти. Получается, что вся эта история – его глупость, его вина, его и наказание. Неужели не замечал ее высокомерную снисходительность, ее брезгливое недоумение, когда она, ничего не говоря, рассматривала Сережино окружение? «Нет, Серега, врешь! Ты все видел! Видел еще тогда, когда она в общежитие приходила. Видел, как она Леху с Петькой гасила. Просто тогда тебе льстило, что на тебя по-другому смотрят. Вот и получай, идиот тщеславный. Зачем стал этот огород городить?» Куда ни кинь – сам виноват.

Отчаявшаяся Света вызвала на подмогу отца. Иван Фомич приехал проведать внучку, а заодно сделать зятю деловое предложение. Впрочем, главной целью его визита был разговор с Сергеем, а заодно он проведывал внучку.