Любомир и Айи

Однако другие рыбаки заметили появление новичка. И это было не удивительно. Мало кто из них одевал на рыбалку строгий классический костюм, да еще и с галстуком, украшенным золотой булавкой. Вероятнее всего, никто и никогда. Игорь забыл зайти домой и переодеться, так его взволновало известие об акуле в Неве. Но теперь было уже поздно, и он, чувствуя себя белой вороной, терпеливо сносил удивленные взгляды прохожих и презрительные усмешки рыбаков. А потом перестал их замечать, углубившись в свои мысли.

Вскоре к нему подошел один из рыбаков, мужчина неопределенного возраста, невысокого роста и с большими глазами навыкате. За его спиной висел тощий рюкзак, а из одежды на нем были только рабочие брюки на лямках, накинутых на голые загорелые и очень костлявые плечи. Зато в руках он держал сразу три длинных удилища. Какое-то время он наблюдал за Игорем, потом снисходительно обронил:

– Офисный планктон тоже вышел порыбачить. Все сошли с ума из-за этой акулы.

Игорь промолчал. Он не хотел вступать ни с кем в разговор, ему надо было остаться в одиночестве. Однако рыбак не собирался уходить.

– На что ловишь? – поинтересовался он.

– На спиннинг, – буркнул Игорь, поняв, что разговора все-таки не избежать.

– А ты остряк, – хмыкнул мужчина. – Я спрашиваю, на какую наживку?

Игорь растерялся. Он упустил из вида, что прежде чем забросить леску в воду, на крючок надо было надеть червя или что-нибудь, все равно что. Его познания в этом были мизерными. Но ему повезло. Его собеседник не стал ждать ответа, уже сообразив, что рыбак из Игоря никакой, и он только даром потеряет время, разговаривая с ним.

– Здесь все равно ничего не поймаешь, акула любит глубину.

Сказав это, он направился в сторону Литейного моста. Игорь проводил его взглядом и облегченно вздохнул. Эта короткая беседа утомила его больше, чем полдня работы в банке. На его лбу даже выступила испарина.

Ближе к вечеру он проголодался. Почти сразу за Сампсониевским мостом находилась столовая, в которой можно было перекусить. Но он не решился покинуть набережную, опасаясь, что его место займет другой рыбак. И тогда уже точно раньше полуночи Айи не покажется, и это в лучшем случае. А что, если рыбаку некуда и незачем спешить, и он решит ловить акулу до утра? Опасаясь этого, Игорь решил потерпеть. О голоде можно забыть, подумал он, если отвлечь себя чем-то. И он начал вспоминать стихи, прочитанные когда-то. Однако в памяти всплывали только грустные строки.

Я изо дня в день засыпаю в печали,

Меня утомляют никчемные дни.

А было ведь, помню, иное вначале,

И жизнь улыбалась в начале пути…

От такого становилось только хуже, и бурчание в животе лишь усиливалось. Тогда он начал сочинять сам. Это было что-то вроде известной игры буриме, которой он увлекался в студенческие годы, когда был влюблен в одну из своих однокурсниц. Тогда он часто рифмовал признания в любви, сидя на задних скамьях аудитории во время скучных лекций о мировой экономике. Тему придумывать не пришлось, она навязчиво билась в его голове, как попавшая в сети птица. И после нескольких попыток у Игоря получилось творение, показавшееся ему если не талантливым, то очень недурным.

Ночи летние так коротки…

Отчего же долга так память?

Миг безумный мы были близки,

Сколько можно мне сердце маять…

В этом четверостишии было много неточностей и преувеличений. Но Игорь не стал ничего в нем менять. В конце концов, никто не вправе требовать от поэта строго придерживаться фактов и писать в жанре документалистики. Поэзия – это мир грез и фантазий… Игорь без труда убедил себя самого. Зато главное было достигнуто – чувство голода несколько притупилось. Не говоря уже о том, что на сочинительство было убито несколько часов, пролетевших незаметно и стремительно. И столовая ввиду позднего времени была уже закрыта. Теперь ничто не искушало его, а без соблазна, как известно, меньше и греховных мыслей. Сейчас Игорь мог намного спокойнее думать о рыбе, а также мясе, колбасах, булочках и прочей снеди.

Однако его самоотверженность и терпеливость не были вознаграждены. Наступила ночь, а русалка не появлялась. Игорь проклинал каждого, кто проходил по набережной. Он уже и сам сообразил, что пока Пироговская набережная не опустеет, Айи будет выжидать в воде.

«Но ведь она не знает, что в Неве появилась акула», – с тревогой думал Игорь. – «Будь она проклята!»

Проклятие относилось к акуле. Но немного сердился он и на Айи, как будто та была виновата своим незнанием.

Он не сводил глаз с воды, страшась увидеть акулий плавник. Игорь не знал, как поступит, если и в самом деле заметит его. Будет кричать, звать на помощь, грозить? Все это было бессмысленно, глупо и смешно. Теперь он жалел, что не приобрел гарпунное ружье. Все-таки это было оружие, из которого можно подстрелить акулу. Пусть даже у него был бы один шанс на миллион, но и тогда он не чувствовал бы себя столь беспомощным…