Люблю трагический финал

Наконец Виктория пришла в себя…

Кофеварка, оказывается, была выключена… Проклиная свою рассеянность, из-за которой она невольно стала обладательницей страшной тайны, Вика так же, на цыпочках и почти не дыша, двинулась к выходу…

Почему она, Вика Цвигун, сразу не побежала в милицию?.. Ведь эту «Аиду» из подземелья — какой-то страшный гараж! — наверное, можно было еще спасти…

Ну, во-первых, в пересказе то, что Вика услышала (без его голоса!), уж точно выглядело бы настоящим бредом… Наклюкалась девушка-секретарша под вечер, и вот примерещилось. Органы прибывают на место происшествия, а там — никого… А наутро Кирилл Бенедиктович глазками от удивления хлопает: кто ходил по кабинету?! Кто сам с собой разговаривал?! Какая такая девушка в гараже, за кого вы меня принимаете?!

Может, Дорман, конечно, и маньяк, но уж точно не дурак, нет… Вряд ли пленница — в гараже рядом с его московским домом. А голос, кстати, в этом Цвигун и не сомневалась, принадлежал именно Кириллу Дорману. Секретарша не могла бы не узнать голос своего начальника. Это было бы противоестественно.

Так вот, во-первых, Цвигун бы, конечно, не поверили.

Ну, а то, что ее совесть по крайней мере тогда была бы чиста — сообщи она об этой случайной страшной тайне… Так надо было знать Вику Цвигун, чтобы понять, почему она все-таки этого не сделала.

…Все всегда были выше! Она, Вика, конечно, умнее, лучше, красивее. Но они выше… или, как говорил Наполеон, длиннее! Понятно, что самая маленькая в классе, понятно, что в метро — всегда чуть ли не под чьей-то подмышкой…

Может быть, эта физиологическая ее приниженность и их превосходство не так бы мучили ее… Если бы они наконец поняли, что она «выше» — в том смысле, что красивее, лучше, умнее… Но они этого не замечали. Потому что для того, чтобы хоть кто-нибудь в этом сумасшедшем городе, несущемся, мчащемся, с устремленными мимо твоего уха глазами, что-нибудь заметил, надо было сесть в очень дорогую машину — которой «еще ни у кого», надеть очень красивые наряды… Вот тогда бы обратили внимание, стали бы говорить, тогда бы выяснилось, что она умнее — раз всего этого добилась… Вечернее платье подчеркнуло бы, какая красивая у нее фигура, даром что крошечная, зато очень красивая… Сияние драгоценностей — какие лучистые у нее глаза, компьютер последней модели — какая она умная и продвинутая.

Но как всего этого добиться?! Ей уж казалось, что никак и никогда… Потому что она бегала и бегала с кофейными чашками вокруг начальства… Конечно, она никогда не теряла надежды до конца и внутренне готовилась к тому, что и ей выпадет шанс… Возможно, это произойдет внезапно, и надо быть готовой…

Не имея конкретного плана, она всегда тем не менее вела себя в «Делосе» словно шпион иностранной разведки… Хотя шпионила она исключительно для себя. Без ясной цели — для чего она это делает — она все-таки все запоминала, была очень внимательной. Тщательно изучала все проходившие через ее руки документы. Не ленилась расклеить конверт, прочесть и заклеить снова. Вика, кстати, сделала дубликаты всех ключей, которые доверены были ей на хранение.

Снимала, не стесняясь, параллельную телефонную трубку и прослушивала все разговоры.

Никто из окружающих не догадывался, что целомудренное Викино поведение недотроги объяснялось тем же комплексом превосходства. Принца, а на меньшее самая лучшая в мире Вика не согласилась бы, рядом не было. А выйти замуж за своего скромного — ну, и должность! — воздыхателя или просто улечься с ним в постель… Да Вику просто передергивало от ужаса, когда она думала об этом. Вся выстроенная с тщательностью за двадцать семь лет жизни картина мира: внизу такие глупенькие, ничтожные, никудышные людишки, а наверху она, божественная Вика, просто рухнула бы в тот же миг, согласись она так «низко пасть»…

И наконец ее день настал. Точнее, не день, а вечер… Тот самый, когда она вернулась выключить кофеварку и услышала страстный монолог своего шефа.

Всю ночь Виктория не спала, обдумывая свои дальнейшие действия и выпавший ей шанс… Но на следующий день в милицию Вика не побежала. Она продолжала еще некоторое время разрабатывать свой план…

И наконец настало утро, когда она вошла в кабинет своего шефа и спокойно, вальяжно — сколько она репетировала это спокойствие! — уселась в кресле напротив.

Так состоялся уже знакомый нам разговор…

О своей попытке шантажа и намерении получить деньги с Дормана за сохранение его страшной тайны, о том, что этому предшествовало, Вика Цвигун, разумеется, не призналась никому на свете. Кроме, правда, только своего поклонника… Ему, самому преданному и безобидному, Вика все рассказала. Именно потому, что был безобиден и очень предан, и очень влюблен в нее… А ей могла понадобиться помощь.

«Твоя жена молодец… Она нашла труп», — думала про себя Аня, сервируя Старикову стол для ужина. Следователю-пофигисту это, конечно, все равно не поможет. А вот ей, Светловой…

Разговорившись, в итоге вялый молодой человек, ведущий следствие, все-таки объяснил Светловой, что: