Любитель сладких девочек

— А куда мне еще идти? — обреченно выдохнула она, снова повисая на нем. — Мне больше идти некуда, только как за тебя замуж…

Они расписались, по обыкновению, в присутствии двух свидетелей. Со стороны жениха — Гарик. Со стороны невесты — Витебский. Смешно?

Может быть. Но Маше было не до смеха. Она старательно загоняла в угол мысли о том, что их обоих ждет впереди. Да им просто не находилось места сейчас в ее голове — этим мыслям — под натиском сверлящих глаз этих двух свидетелей. Они буравили ее голые ключицы и глубокий вырез на груди, не отворачивались от ее спины и ног.

Выбрал же платье, мерзавец, словно нарочно выставив на обозрение всю ее: голые плечи, глубокое декольте, обнаженная до поясницы спина и огромный разрез по боковому шву. Такой огромный, что когда Маша, мелко переступая, двинулась к столу, на котором были разложены документы, все взгляды мужчин вперились в верхний край ее чулка. О! Он и об этом позаботился. Именно чулки!

Какой прок от колготок, когда верхний кружевной край чулок так будоражит мужское воображение.

Маше казалось, что еще немного, и все они начнут облизываться и хватать ее поочередно. Она краснела, ежилась, покрывалась мурашками и молила бога о том, чтобы эта фарсовая процедура поскорее завершилась. Но не тут-то было!

Как только кольца были водворены молодоженами на свои места, откуда-то были извлечены бутылка шампанского, коробка конфет и огромный кулек с апельсинами.

— По причине скоропалительности решения моего друга не могу вам предложить ничего более изысканного, — осклабился в сатанинской ухмылке Гарик, не переставая смотреть на нее и только на нее. — Банкет, слышал, тоже отменяется. Так что ограничимся традиционным угощением и отпразднуем в узком кругу это, гм-м.., радостное событие.

Володя беспечно улыбался. Его сейчас уже почти все устраивало. Черт с ними, с деньгами, еще заработает. Гарик исходит сарказмом… Ну и пусть его… Может, он завидует? Кто бы мог подумать, что девочка окажется столь сексапильной. Держится, правда, чересчур скованно, но хороша же. Так хороша, что в первую минуту, увидев ее в этом донельзя открытом платье и туфлях на высоком тонком каблуке, он опешил. В какой-то момент даже поймал себя на мысли, что хочет снять с себя пиджак и скрыть от чужих глаз гладкий мрамор кожи ее плеч и груди. Но потом сдержался: ни к чему давать повода для лишнего зубоскальства. Гарику — ему только преподнеси тему, начнет язвить и по делу и без дела. Вот и сейчас каждое его слово, каждый жест и взгляд полны скрытого подтекста. Вот, мол, детка, ты пей, закусывай и снова пей, но в то же время знай и помни, что глаз с тебя никто и никогда не спустит.

— Я не собираюсь никого убивать, если вы именно это имели в виду, — не выдержала Маша очередного наскока с его стороны и поставила нетронутый фужер с шампанским на стол. — И даже вас… не знаю вашего имени, простите.

— О-о-о! — Почва ненадолго была выбита у Гарика из-под ног, но он тут же нашелся:

— Вот и славно! Вам бы еще и самой уцелеть в горниле семейной жизни…

«Что он несет? — вяло перекатывались мысли в голове Володи, которой то и дело запускал взгляд в низкий вырез ее платья. — Если бы не был уверен в обратном, то подумал бы, что Машка самому другу понравилась. Но нет… Гарик чрезмерно щепетилен в выборе. Последняя его пассия была то ли с гарвардским, то ли еще с каким замороченным образованием и с трех лет музицировала на чем-то. Машка для него не выше придорожного сорняка. Хотя, не знай я ее историю, вполне мог бы увлечься ею всерьез. И теперь она моя жена. Чертовщина, да и только! Что называется, из огня да в полымя… Что-то там Гарик говорит насчет горнила семейной жизни? И вправду — не сгореть бы. А еще лучше не влюбиться. Не дать ей ничего-ничего сотворить с собой».

— Пора… — Витебский высокомерно повел подбородком и, не обращаясь ни к кому конкретно, загадочно обронил:

— Мир вам, молодые люди, любовь и покой.

Уж какой покой имелся в виду, поди разберись.

То ли семейный, то ли вечный. Но сердце у Маши препротивно заныло. А тут еще успела поймать искрометный взгляд, которым обменялись друзья — Володя и Гарик — загадочный и многозначительный до тошноты. Не прошло мимо и таинственное хмыканье обоих.

Зачем она здесь? Что делает в этом месте в этом дурацком платье, которое скорее делает ее раздетой, чем наоборот? Что нужно от нее этим людям?

Зачем затеян ими весь этот фарс с женитьбой? Ее используют — это бесспорно, но вот для чего?

Его жена погибла при загадочных обстоятельствах. Он отделался легким испугом и двумя годами выселок. Это смех, а не приговор, учитывая тот факт, что он вполне мог сам устроить эту жуткую аварию. И теперь вдруг, не успев остыть от «потрясения», эта нелепая женитьба на ней. Зачем? Может быть, он маньяк, методично и целенаправленно отправляющий своих жен на тот свет? Не просто же так Витебский недвусмысленно пожелал им обоим покоя. Он-то наверняка знает побольше, чем она. А что в сущности она знает о нем? Ничего!

Только то, что он ей наговорил вчерашним вечером под легкий шелест умирающего дня за окном.