Любить и убивать

Смеясь, поздоровалась с красавчиком, уселась рядом. Красавчик, скотина, подняться навстречу даже и не подумал. Но и знака никакого условного не подал. Теперь надо ждать, когда парочка встанет и пойдет. Но пока красавчик шевелил пухлыми губами, а Люба даже с некоторым изумлением смотрела на него. А он все говорил, говорил, говорил. Она не выдержала, вскочила на ноги и опять засмеялась. Красавчик тоже встал, и они пошли. Она — впереди, он — сзади. Сигнал не подал, один, значит, на вольной охоте. Теперь говорила и говорила Люба, причем не сбиваясь с явно намеченного маршрута — в сторону своего дома. Говорила, наверное, о том, почему ей нужно быть дома, а не с таким неотразимым красавчиком. Красавчик изредка хватал ее за руки, сукин кот, старался переубедить и увлечь в неведомые, чертоги забвенья и наслаждений. Начистил бы ему рыло Сырцов с большим удовольствием.

Дошли до Мансуровского, встали на углу. Красавчик шариковую ручку достал и бумажку (вроде доллар), на ней Любин телефон записал. Зря, конечно, она ему номер сообщила, но, с другой стороны, иначе не отвяжешься, да и лишние подозрения вызовешь. Ну, прощайся с ним, девочка.

Красавчик подождал, когда Люба скрылась в подъезде, опять зевнул во все хлебало и пошел по Пречистенке. Дело, в принципе, бесперспективное, но в обязанности сыщика эти игры безусловно входят. Кошки-мышки, специфическая игра, в которой кошка при малейшей своей ошибке превращается в мышку.

Красавчик от перегруженности мышцами ходил не быстро, в общем ритме шедших тротуаром, что облегчало Сырцову слежку. Красавчик, не проверяясь, доколдыбал до Зубовской, перешел ее и вдоль сплошного ряда торговых палаток направился к метро «Парк культуры».

По пути трижды останавливал быстрым вопросом троих граждан подходящего возраста и в подходящем прикиде. Выслушав ответ, согласно кивал и шел дальше. На всякий случай сбивал с толку гипотетического преследователя (Сырцов был стопроцентно уверен, что красавчик его не просек). Неплохо, но чуть демонстративно и однообразно.

У метро его ждал темно-синий «форд». Красавчик быстро сел на переднее сиденье рядом с водителем, и «форд», с места взяв под шестьдесят, выскочил на Крымский мост и — с концами. Сырцов водителя не разглядел, но номер «форда» запомнил. Да толку что: его и не прятали.

Много времени отняло возвращение домой: под душ он встал в одиннадцать, а в одиннадцать двадцать позвонила любознательная Люба.

— Выследили его, Георгий?

— А зачем?

— Как — зачем? — страшно удивилась Люба. — Выяснить личность преступника, его связи и, естественно, привлечь к ответственности.

— За что? За то, что с вами познакомился? Лучше скажите мне, Люба, голос нашего красавчика ничем не напоминает тот красивый баритон, что беспокоил вас два дня тому назад?

— Ну что вы! Красавчик — сявый, а тот в пределах допустимого интеллигентен.

— Второй вопрос. О чем он так пылко и долго говорил вам?

— О любви, понятное дело.

— А еще?

— Ахинею нес соответствующую. Что однажды, когда, мол, мы были с Ксенией, его приятель, который его сопровождал, с первого взгляда влюбился в нее и теперь, по мнению красавчика, нам неплохо было бы всем четверым объединиться в теплую компанию, предающуюся простым радостям бытия.

— Жидковато, Люба.

— Так а я о чем говорю!

— И на чем остановились?

— Он завтра позвонит.

— Кстати, как зовут его?

— Противоестественно звучно: Арсений.

— Своего телефона вам не дал?

— Не-а. Говорит, только-только новую квартиру купил. Без телефона пока.

— Ясненько. Чем вы завтра собрались заниматься?

— Послезавтра у меня главный экзамен — латынь.

— Значит, завтра зубрить будете. Если Арсений вам позвонит, сразу же звоните мне.

— А если не позвонит?

— Тогда тем более, Люба, тем более!

— Не разбираюсь я в ваших сыщицких изысках, но все исполню. Кстати, Георгий, а вы почему мне о любви не говорите?

— «О любви не говори, о ней все сказано!» — достаточно фальшиво спел Сырцов.

— Это мне не говорить или вам?

— Мне, мне!

— Тогда я вас нежно целую, Георгий. — И положила трубку.

Спать, спать. Уж был денек! Для того, чтобы быстрее заснуть, Сырцов в картинках представил этапы большого пути: пробуждение на даче у Деда после четырехчасового похмельного сна, полтора часа мучительного въезда в Москву, топтание у подъезда свежеубитого Мишани, отвратительное общение с Англичанином, пентхауз, крыша, любезный Логунов и нелюбезная Светлана Дмитриевна с загадочной горничной Элей, легкая прослушка диалога семейной пары, подхалимская с его стороны беседа с Вовкой Демидовым, вползание в дом родной, выползание, топтание вокруг Любы и красавчика Арсения, снова вползание в дом и телефон, телефон, телефон…

Телефон звонил, а Сырцов крепко спал.

Но уж утром телефон разбудил его. Не снимая трубки, он глянул на наручные часы. Ровно восемь. Воспитанные люди в такое время не звонят. Откликнулся на звон невоспитанного:

— Ну?

— Извините меня, Георгий Петрович. Я понимаю, что я — невоспитанная хамка, но, клянусь, нет никаких сил вот так бессмысленно и безнадежно ждать.