Любить и мечтать

Осилила ли я эту вершину? Не знаю… Мне не нужны никакие блага и радости, только бы мое сердце, испытавшее любовь и прощание, полное боли от потерь, от длительности творческого молчания, только бы оно выдержало и дало мне силы, право произнести со сцены выстраданные слова, написанные великим русским писателем Лесковым: «Огненным прощением пресекается перед смертью душа моя. Боже мой! Боженька! Миленький! Да поди ж к Тебе моя молитва прямо столбушком: вынь Ты из меня душу, из старой дуры, да укроти мое сердце негодное!»

Я постоянно мысленно произношу эти слова как заклинание, как мольбу о жизни в театре, только бы не кончилось это счастье — мой труд, мое продолжение души.

P. S. Годы мчатся. Вот уже много лет я не играю «Воительницу» — она больше не идет на сцене нашего театра. Оставались мечты и планы о новой работе с Борисом Александровичем Львовым-Анохиным.

И однажды в чудесный солнечный день, находясь на гастролях в Белгороде с Орловским театром, зная, что вечером играть «Филумену», сижу в своем номере, включаю телевизор… И вдруг вижу портрет Бориса Александровича в темной рамке и слышу голос диктора: «…им были написаны прекрасные книги о Галине Улановой, о Владимире Васильеве»… Что говорилось дальше — не помню, поняла, почувствовала, что не стало моего прекрасного учителя. Учителя жизни в искусстве.

Звоню в Москву. Да… умер… сердце.

19 апреля 2000 года театральная Москва провожала великого режиссера в последний путь, я открывала траурную церемонию. Прекрасные актеры, режиссеры, критики с любовью, печалью и благодарностью прощались с этим светлым человеком.

Потом было отпевание в церкви, а потом, стоя в стороне на кладбище, я видела, как быстро опустили гроб, как быстро закопали его, поставили большой крест и большой прекрасный портрет Бориса Александровича.

Он смотрел на нас с доброй печальной улыбкой, скрестив красивые аристократические руки с большим оригинальным перстнем.

Поставили венки, вырос холм из цветов, а их все не убывало… Потом стали класть цветы около портрета, вот уже и прекрасные руки скрылись за цветами, вот и лица почти не видно. Остались только глаза — добрые, умные, печальные. И казалось, что они смотрят только на меня. Грустя и прощаясь…

«Священная» и «Безумная»

Так жаль несыгранных ролей
В театре и кино.
Так жаль ближайших из друзей,
Тех, что ушли давно.
Так жаль, что много не сбылось
Того, в чем жизни смысл.
И всех — прости ее, Господь,
Актрису из Актрис.

А. Н. Вилькин

Ах, как я молила Судьбу о том, чтобы жизнь моя в театре продлилась, чтобы душа моя через роли соединялась с сердцами зрителей. Но, как ни странно, то, что в моей жизни много хорошего произошло без моих усилий, сыграло со мной злую шутку. Оказывается, мой инфантилизм — мне и друг и враг. Друг, так как что-то внутри меня остается от той девочки, мечтающей о театре, о ролях, где есть идеальная любовь, доброта, доверчивость, кротость, тишина и душевная ясность. И это подкупает зрителя, может быть, и не такого многочисленного, но того зрителя, который любит меня и верит мне. Я это чувствую, идя по улице и видя, как, узнав меня, теплеют глаза незнакомых людей, как потом они бегут за мной и дарят букетик цветов или говорят несколько благодарных слов, удивительно искренних. Это самая большая награда за прожитую жизнь.

А враг же мой он потому, что я не умею бороться, не верю в свои силы, если рядом не верят в меня или просто равнодушны ко мне, не могу добиться ничего в своем театре, чувствую себя уважаемой, но мало нужной, в то время как публика еще полна ко мне доверия, любви и ожидания чего-то нового или даже не очень нового, но желанного для нее.

Оказалось, это довольно мучительно для моей внутренней жизни. Если бы не было успеха в тех ролях, которые я играю в других театрах, если бы не было успеха в «Священных чудовищах», я бы спокойно и, конечно, с естественной грустью приняла для себя приближение конца своей артистической жизни. Возможно, иногда я играла бы незначительные возрастные роли, где нет материала для того, чтобы эмоционально прожить то, что близко моему пониманию жизни.

Но, к счастью и к горю моему, именно в эти годы, когда и претендовать-то ни на что не имею права, жизнь подарила мне те роли, которые я играю сейчас. И я каждый спектакль отдаю себя всю без остатка, упиваюсь чувствами на сцене, замираю от благодарности, ощущая, что зрители со мной, любят и понимают меня.

Но, как это часто бывает, и горе, и счастье врываются в жизнь неожиданно. Сначала расскажу о счастье.