Любимый мой

- Для нас обоих, - спокойно ответил он. - Она была самой младшей в семье и любила бунтовать. Родные хотели всецело подчинить ее себе. Тогда она назло им связалась со мной. И этого они ей не простили.

- Ее семья знала, кто ты?

- Да.

- И они забрали ее, да? - Шейн прижалась к нему. - О, Чэз!

Чэз улыбнулся бы, если б ситуация не была столь трагичной.

- Нет, Шейн, они поступили не так, как Рейф. Их поступок был продиктован отнюдь не любовью к ней: ее выгнали из дома без гроша в кармане.

- Родные отказались от нее?! - Шейн была в шоке. - Да как они только решились на такое!

- Ущемленная гордость. Нежелание идти на компромисс. Кто знает? Ее поддержала только донья Изабелла, ее бабушка.

- Почему же ты ничего не сделал для нее? Почему не женился на ней?

- Я не знал, что ее выгнали из дома. А если бы и знал, Мадлен все равно не вышла бы за меня. Я уже говорил тебе, что это были временные отношения. Когда мы почувствовали, что больше не испытываем влечения друг к другу, Мадлен собрала вещи и, пожелав мне всего наилучшего, уехала вместе с доньей Изабеллой в неизвестном направлении. А потом и я переехал на место новой работы.

- И они не рассказали тебе о Сарите?

- Нет. Я узнал обо всем только три месяца назад. Донья Изабелла сообщила, что Мадлен погибла в автокатастрофе, а она привезла с собой мою дочь.

- Какой неожиданный сюрприз! Или это еще слабо сказано? - усмехнулась Шейн.

- Для меня это был настоящий шок, - сказал Чэз.

- Донья Изабелла наверняка считала, что ты, как отец, должен знать о существовании дочери. Иначе зачем она привезла ее?

- Я и сам пытаюсь это понять. Если она против того, чтобы я заботился о Сарите, то зачем нужно было сообщать о ее существовании? Зачем все эти игры?

- Неужели она не хочет, чтобы ты воспитывал собственную дочь?

- По-видимому, я должен дать ей свою фамилию, и все. Но это несправедливо: лишь отец может окружить девочку необходимым вниманием и заботой.

- И его жена, - с болью в голосе добавила Шейн.

- Да, и она тоже, - вздохнул он.

Повисло тягостное молчание. Чэз чувствовал, что Шейн снова удаляется от него, чувствовал, каких невероятных усилий ей стоит войти в его положение.

- Кажется, пришло время обсудить, чего именно ты ждешь от меня, сказала она наконец.

- Что ты имеешь в виду?

- Джимбо отчасти был прав. Ты хотел приобрести себе жену, чтобы она превратила твое ранчо в уютный дом, - Шейн выскользнула из его объятий, и, в общем, был почти честен со мной, просто забыл упомянуть, что этот дом будет создаваться для Сариты, а не для нас.

- И что же? - напряженно поинтересовался Чэз. Своими словами Шейн резала его без ножа.

- Я хочу знать, что из этого получится. Что тебе нужно от меня?

Чэз не знал, что ей ответить, поэтому встал, направился к платяному шкафу и достал оттуда рубашку со словами:

- Мы оба устали и измученны. А поскольку я не знаю, что сделал Джимбо с твоими чемоданами, надень это. Распакуешь завтра.

- Я не буду спать здесь.

- Тогда давай переберемся в другую спальню, мне все равно, где мы будем ночевать.

- Я имею в виду, что.., не хочу спать с тобой в одной постели.

- Мы будем спать вместе, - отрезал Чэз тоном, не терпящим возражений.

И тут ему показалось, что его драгоценная супруга ругается сквозь зубы. Да, наверняка показалось! Тем более что это не могло изменить его решение: он чувствовал, что выиграл это "генеральное сражение". Всеми силами стараясь скрыть свое торжество, Чэз открыл дверь в спальню и увидел на пороге поднос с едой. Подняв его, он обернулся с явным намерением предложить что-нибудь Шейн и замер. Освещенная светом из коридора, она стояла на коленях посреди кровати, собираясь надеть рубашку. Для Чэза время остановилось. Золотистые волосы Шейн чарующими волнами ниспадали на плечи. А этот манящий изгиб бедер, а эта идеальная талия! Что уж говорить про грудь - полную, высокую! В ее больших черных глазах читалась беспомощность, возбуждавшая его еще сильнее. Чэз пинком закрыл дверь и попытался перевести дух. Получилось не очень. Его охватила всепоглощающая страсть, требуя немедленно овладеть ею.

- Чэз? - испуганно позвала Шейн. И тогда он понял, что просто не может обидеть ее неуважением, и, с великим трудом взяв себя в руки, подошел с подносом к кровати.

- Ты ничего не ела за ужином, - хрипло сказал он. - И я попросил принести тебе это.

- Ты тоже, - тихо ответила она.