Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]

Армейские генералы, похожие на молодых ротных командиров, старались кое-как собрать последние остатки немецких подразделений, чтобы организовать отпор неприятелю.

У генерала Вагнера меня ожидал новый холодный душ. В дополнение к обороне Нойэлы я должен был немедленно организовать на плато у Дерпта заслон Пярну — Ломби — Кеерду. Существовала опасность соединения сил русских, шедших с запада и с востока. Все, что было на складе, было вывезено на это плато в тот же вечер.

У меня не оставалось больше никого, кроме легко раненных и штабного персонала. Я побежал в сторону Марии-Магдалины, вдоль прекрасных голубых озер, искрившихся всеми летними бликами, равнодушных к разгрому на соседних дорогах. Я хотел взять только добровольцев. Я сразу увидел, как вышли вперед наши старые ребята из вспомогательных тыловых служб. На что мне в настоящий момент могла сгодиться эта административно-хозяйственная часть? Бухгалтеры закрыли свои регистры. Легионеры в возрасте более шестидесяти лет, которые с 1941 года резали на кружки колбасу и считали буханки хлеба, бросили свои топоры и счетные листы, чтобы взять оружие.

Бесполезно было плакаться. Все наши раненые, у которых были целы ноги, выстроились перед полковым священником. Из двух офицеров, бывших в моем подчинении, у одного была перебита рука, другой был ранен осколком гранаты в грудь. Но оба встали в первый ряд этой маленькой геройской группы. Всего их было шестьдесят.

Я повел их. Через два часа они вышли к непосредственной близости от Советов, спешно окопались, замаскировались за скирдами. Наступала ночь. Они были готовы.

* * *

На высотах у Нойэлы днем все предвещало скорый тотальный разгром. Отправив в Ломби наших раненых, каптенармусов и бухгалтеров, я быстро побежал к холму, где у нас так жарко было до обеда, утром. Мои пехотинцы продолжали держаться.

Наступила тишина. Наш заслон остался непоколебим. Между тем, командир смог подтянуть свежие силы к нашим двум флангам. Из Ревеля на грузовиках подвозили всех способных воевать немцев.

К ночи, бесспорно, ситуация улучшилась. Видимо, русские сами были измотаны. Конечно, для нас и речи не могло быть, чтобы еще раз попытаться прорваться к пресловутому мосту через Эмбах, но катастрофа была предотвращена. Бои дорого обошлись всем: русским, побитым во всех местах, немцам и нашим солдатам, сдержавшим врага, только позволив исколошматить себя в течение двадцати часов.

* * *

Все, что осталось от четырех моих рот, под Нойэлой восемь дней и восемь ночей цеплялось за эту высоту. Это были всего тридцать два человека, тридцать два человека из двухсот шестидесяти, которых утром 25 августа я повел в атаку через предательскую ночь…

Невозможно было найти днем их пулеметные и стрелковые позиции. У них были землистого цвета лица, поросшие жесткой, как иглы, щетиной. Они зарылись в гнезда, населенные ужасными ночными птицами.

Главнокомандующий армейским корпусом, восхищенный их подвигами, наградил всех их скопом Железными крестами — жест, почти уникальный на фронте.

Я принес награды в дождливую ночь, проползая вдоль склона. Я пролез в каждый окоп: солдаты не спали, дрожа от прохлады на мокрой соломе. Русские были в десяти метрах. Я вешал ленту и крест. Я целовал их в небритые щеки. Они шептали мне на ухо, что будут держаться столько, сколько потребуется, что я могу быть спокоен, что русские не пройдут.

В десяти километрах от этого места другая рота из раненых, старых поваров, буфетчиков, бухгалтеров, сжатая до размеров одного взвода, была с такой же верой и с такими же сияющими глазами людей, победивших других, но главное — победивших самих себя…

Роммель и Монтгомери

В конце яростной битвы обычно тот, кто победит, и тот, кто будет побежден, оба готовы свалиться с ног. Выигрывает тот, кто сильнее сжимает зубы, кто напрягает нервы в последнем усилии.

Так было на плато под Дерптом в последние дни августа 1944-го. Большевики заняли город, они форсировали Эмбах, они заняли на севере от реки площадь глубиной в десяток километров. Но это не было целью их операции. Их целью, как говорилось в пропагандистской листовке, было броситься на Ревель, обойти фронт под Нарвой, опрокинуть немецкие армии в море или принудить их к капитуляции. В течение дня 25 августа 1944 года все было возможно.

Эстонские части отступили, рассыпались в незабываемом бегстве. Советских танков было много. Тысячи советских солдат взбирались по склонам холмов, прорывались к железнодорожным узлам. Русские были в большом выигрыше.

Однако на самом деле они проиграли, так как были блокированы. Они имели дело с немецким командованием, как всегда несравнимым, как всегда в абсолютном самообладании, без непродуманных шагов, без минуты расслабления, несмотря на малое количество имевшихся средств.

В штабе генерала Вагнера никто не спал с неделю. Ряды штабных грузовиков были закамуфлированы под елями. Враг был в пятистах метрах, снаряды разрывались повсюду вокруг КП. Грузовики оставались там. Генерал Вагнер оставался там. И, наконец, победа осталась там, в руках более умного и стойкого.

* * *