Любимая девушка знахаря

И вот однажды к русскому капитану, инженеру Стрекалову, пришел юный гольд Акимка и сказал, что в одной из пещер Сахалян-Ула бьет ключ с «едучей водой», которая кремни плавит и делает мягкими, словно масло, а золота не касается. Потом кремень твердеет вновь, но в течение некоторого времени из него можно лепить все, что хочешь, словно из глины. Добавить «едучей воды» побольше – и хоть в воду камень кремень обращай! Источник-де знал Акимкин дед, старый шаман из рода Бельды, но никому из Актанка не открывал, потому что ненавидел их. Дед умер и завещал свой секрет Акимке. Тот намыл порядочный мешочек (фунта три) золота, потому что хотел выменять на него у маньчжур серебряных денег, которые пуще всего ценились гольдами, – чтобы купить лодку, новое русское ружье для охоты и заплатить калым за невесту. Но лучше он отдаст воду русским, которые помогут ему не только имуществом обзавестись, но и стать уважаемым человеком.

На Акимкино счастье, пришел он со своим разговором не к недавно прибывшему в Приамурский край начальнику острога, а к инженеру Стрекалову, вежливому, скромному, сдержанному, выделявшемуся среди прочих офицеров и повадками, и изысканным перстнем с расколотым бриллиантом (фамильной драгоценностью) на среднем пальце левой руки. Стрекалов, собственно, открыл кварцевое приамурское золото – назвал месторождение Кремневый Ручей, один руководил его разработкой.

Стрекалов посмотрел на гладкие, чистые самородки, принесенные Акимкою, – и приказал повести его к источнику. Акимка сначала не соглашался: якобы дед заповедовал никому постороннему источник не показывать, иначе тот иссякнет, даже заклятье какое-то на воду наложил, но Стрекалов только плечами пожал, сказав, что, пока своими глазами все не увидит, и разговаривать не станет. Оно, конечно, – инженер в дальневосточном краю много чудес навидался, однако и много пустых баек наслушался от суеверных и доверчивых, словно младенцы, гольдов, а потому верить Акимке на слово отказался.

Акимка в конце концов согласился презреть дедов завет и отвел русского к источнику, страшно петляя и путая дорогу. Стрекалов посмотрел на зловонную пузырящуюся лужицу, покачал головой, но все же опустил туда зажатый в щипцах кремень с золотиной внутри. И – не поверил своим глазам. Он не рискнул коснуться размягченного, словно воск, камня голыми руками – помял его затянутыми в перчатку пальцами и убедился, что ни перчаточную кожу, ни золото странная жидкость не берет, а действует только на кремень. Стрекалов наполнил «едучкой» свою походную флягу и отправился в обратный путь, тщательно примечая дорогу.

Всю ночь инженер наслаждался, «освобождая» золото из каменного плена. К утру «едучки» осталась ровно половина, инженер успел намыть около фунта золота и лег спать счастливый, мечтая о той минуте, как отправится к источнику с гораздо б́ольшей флягой. Однако чуть свет в острог прибежал заплаканный, несчастный, почти неживой от горя Акимка и сообщил, что проклятье деда сбылось: источник в одну ночь иссяк. Стрекалов опять не поверил, ринулся туда по знакомым засекам и убедился, что Акимка не соврал: пузырящейся, зловонной лужицы как не бывало, даже земля в том месте успела просохнуть и растрескаться. Ох, как же проклинал он себя за вчерашнюю недоверчивость! Теперь у него оставалось всего ничего жидкости – ее должно было хватить едва ли еще на фунт. Стрекалов был в отчаянии. И тут инженеру попался на глаза кандальник, обросший бородой, который, стягивая с кудлатой головы шапку, сказал:

– Не огорчайтесь, ваше благородие. Наука химия – великая наука! – И засмеялся, скаля белые от сосновой смолки (ее все местные беспрестанно жевали, спасаясь от цинги) зубы.

Капитан уставился недоуменно, узнав каторжанина Максима Волкова, который был упечен в сии места за «химические фокусы» – создание взрывчатых соединений, использовавшихся бомбистами и прочими боевиками. Волков был светлой головой, но крамольником, бесшабашником и анархистом отъявленным.

Стрекалов принял было привычный начальственный, суровый вид, и тут его словно ударило: а ведь и впрямь – если провести анализ «едучки», ее можно попытаться изготовить искусственным путем! В Санкт-Петербурге имеются великолепные лаборатории. Какое счастье, что у него осталась еще жидкость... Если удастся «едучку» изготовить, в горнодобывающей отрасли вообще, а самое главное – в золотопромышленной произойдет поистине революция.

– Не твое дело, – бросил он Волкову начальственным тоном.

Однако в остроге все новости, даже самые секретные, каким-то непостижимым образом быстро становились известными всем. И точно так же всем сделалось известно, что Стрекалов собрался в Санкт-Петербург, для чего получит в Хабаровке от военного начальства сопроводительный документ на себя и на Акимку, которого намерен взять с собой в благодарность за открытие, которое, очень возможно, дарует стране неизмеримое количество золота. Ехать Стрекалову предстояло в сопровождении стражника из числа конвойных.