Люби как в 20!

– Спасибо, милая, – она потянулась за чашкой. – Бери чай, присаживайся.

Она кивком указала на кровать у стены, застеленную зеленым покрывалом из своей квартиры, и я робко присела на краешек, взяв в руки чашку чая. Оглядела комнату, заметив по углам от окна знакомые кадки с фикусом и лимонным деревом, которые заходила поливать на ее старой квартире. А когда перевела взгляд на Клавдию Ивановну, увидела, что она изучает меня. Узнала или нет? Сердце застучало так сильно, что сейчас я сама была близка к инфаркту.

– У вас очень уютно, – выдохнула я, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Спасибо, милая, – Клавдия Ивановна с улыбкой взглянула на меня сквозь очки и спросила: – Нравится тебе мой внук?

Я в замешательстве замерла, стиснув чашку чая в руках. Такой вопрос могла бы задать бабушка девушке сына, которую видит впервые. Но она же меня узнала. Не могла не узнать. Или нет?

– Нравится, – осторожно ответила я. – Данила очень хороший парень.

Соседка покивала седой головой. Похвала внуку была ей приятна.

– Красивая у тебя кофточка, – внезапно сказала она, разглядывая меня.

– Спасибо. – Я нервно одернула красный свитер с котенком, все больше недоумевая. Может, после инфаркта она потеряла память и правда меня забыла? Я глотнула чай, но от следующих слов женщины чуть не поперхнулась.

– Тебе идет, Полечка. И эта новая прическа тоже.

Вот я и попалась! Я нервно сглотнула и бросила взгляд на дверь, мечтая сбежать.

– Значит, вы меня узнали?

– Я, конечно, старая, – мягко улыбнулась Клавдия Ивановна, – но пока не в маразме.

– Тогда почему вы меня не выдали? – Я настороженно покосилась на нее.

Моя бывшая соседка помолчала, мешая ложечкой чай в фарфоровой чашке.

– Ты, Полина, всегда была ко мне добра. Если бы не ты, меня бы, может уже не было на этом свете. Я ведь так и не поблагодарила тебя за то, что ты вызвала тогда «скорую».

– Что вы, – пробормотала я, – не стоит… Любая бы на моем месте…

– Ну да, – Клавдия Ивановна фыркнула. – У нас в доме сколько этажей и жильцов? А к старой бабке ходила помогать только ты.

– Вы не старая, – по инерции возразила я, но осеклась о ее мудрый взгляд, который просвечивал меня насквозь.

– Ты хорошая девушка, но вижу, что ты запуталась. А мой балбес тебя любит.

– Это кто еще балбес? – возмутился Данила, входя в комнату.

Я вздрогнула, оборачиваясь: как много он успел услышать?

– Значит, по поводу любви возражений не будет? – тонко улыбнулась Клавдия Ивановна.

– Какие тут могут быть возражения, – Данила широко улыбнулся, глядя на меня так нежно, что у меня стало теплей на душе. – Я люблю Алину. А Алина любит меня. Правда?

– Правда, – пробормотала я в смятении. Любить-то люблю. Вот только я не Алина…

Но Данила ничего не заметил, а Клавдия Ивановна взглянула на меня пристально и кивнула:

– Вот и хорошо. Любовь – это главное в жизни. Любовь сильнее возраста.

– А при чем тут возраст, ба? – удивился Данила.

А я вздрогнула, испугавшись, что Клавдия Ивановна сейчас откроет внуку правду.

– А при том, – женщина сделала паузу, от которой мое сердце забилось еще чаще, а потом улыбнулась мне, и я поняла, что она меня не выдаст. – Если любовь настоящая, то ей и годы не помеха. Она все переживет и даже в моем возрасте будет греть сердце.

Я с изумлением взглянула на нее. Это что, она меня сейчас благословила – на роман со своим внуком? Который меня младше?

– Ба! – рассмеялся Данила, который ничего не понял из нашего обмена взглядами. – Только не говори, что ты влюбилась в какого-нибудь горячего дедушку!

– Почему бы и нет? – Клавдия Ивановна озорно улыбнулась, сделавшись моложе лет на двадцать. – Любви все возрасты покорны!

Глядя на нее сейчас, не верилось, что когда-то она выгнала дочь из дома и запрещала ей рожать ребенка, считая работягу Михаила неподходящей парой для талантливой балерины. Похоже, Клавдия Ивановна осознала свои ошибки и теперь стала гораздо терпимее к неравным союзам. А может, разница в возрасте для нее была не столь существенна, как разница в воспитании и положении. В этом смысле мы с Данилой были на равных – выросли в хороших семьях, получили высшее образование.

У Данилы зазвонил смартфон, и он, извинившись, вышел, чтобы ответить.

Когда за ним закрылась дверь, я наклонилась поближе к его бабушке и зашептала:

– Клавдия Ивановна! Скажите, сколько лет Даниле? А то он мне никак не говорит!

Я ждала в ответ конкретную цифру, а услышала:

– А зачем тебе, девочка?

– Как это зачем? – поразилась я. – Я все никак не могу понять, какая между нами разница!

– Может, это потому, что ее нет? – заметила Клавдия Ивановна.

– Что вы хотите сказать? – изумилась я. – Что я веду себя не по возрасту?

– Возраст у тебя в голове, девочка, – собеседница улыбнулась мне так снисходительно, как будто объясняла прописную истину. – А не в паспорте. Если в твоем сердце Данила, разве возраст имеет значение?