Лицо под вуалью

На улице уже совсем стемнело. Сандерс задернул коричневые бархатные шторы и остался стоять, держа в руках кромку одной из них, слишком крепко сжимая ее в кулаке.

– Я все время чувствую себя виноватым, – снова повторил он. – Я должен быть благодарным, и я благодарен, в каком-то смысле. Я обязан ее любить, но не люблю. – Он понизил голос, бросил взгляд на закрытую дверь, а потом, нагнувшись к Бёрдену, произнес почти шепотом: – Я ее ненавижу!

Инспектор лишь смотрел на него в упор.

– Моя вторая бабушка умерла – та, чья фамилия была Клиффорд, – сказал молодой человек, снова садясь на стул, и улыбнулся, слегка презрительно. – То есть мать моей матери. Моя мать получила ее мебель и деньги, которые лежали у той в Почтовом министерстве. Небольшие деньги, как раз достаточно, чтобы купить подержанный автомобиль. Мы купили этот «Метро», и я научился водить. Я легко учусь, у меня это хорошо получается. Но не очень хорошо умею зарабатывать на жизнь, и в этом тоже чувствую себя виноватым, потому что в глубине души понимаю, что должен отплатить матери за все, что она для меня сделала. Я обязан… ну, купить ей квартиру, чтобы она жила там, где она бы не боялась призраков, а потом я мог бы остаться здесь и жить один, правда? Собственно говоря, я думаю, мне бы это понравилось. Она бы забрала с собой стеклянную стенку, и…

Дверь внезапно открылась, и появилась Додо Сандерс в своей коричневой одежде и в начищенных туфлях на низком каблуке со шнурками. Ее бледное морщинистое лицо, как всегда, вызывало шок, а ярко-красный рот походил на нарисованный широкий рот клоуна. Свежий тюрбан скрывал ее волосы, которые под коричневым узорчатым шарфом были, вероятно, накручены на бигуди. Она посмотрела на сына, а потом медленно повернула голову и уставилась на его гостя. Тот старался не встретиться с ней взглядом, но ему это не удалось.

– Вы ошибаетесь, если думаете, что он убил ту женщину, – заявила Дороти.

Бёрден подумал о ее механическом голосе, который тоже записался на пленку, и спросил себя, будет ли он казаться более или менее металлическим.

– Что бы вы ни думали, миссис Сандерс, – мягко ответил он, – я уверен, что не ошибаюсь.

– Это невозможно, – сказала женщина. – Я бы знала. Мой инстинкт знал бы. Я знаю о нем все.

Казалось, Клиффорд сейчас закроет лицо руками, но он только вздохнул и спросил у Майкла:

– Мы могли бы продолжить разговор завтра?

Бёрден согласился, чувствуя себя сбитым с толку и беспомощным.

* * *

С ней ничего не случилось, с ней было все в порядке. Письмо было послано «жильцу» и, возможно, не было предназначено ей и вообще конкретному человеку; оно, может быть, представляло собой просто беспричинное, произвольное послание с целью разрушения, направленное на того обитателя этой квартиры, который имел несчастье его открыть. Вексфорд говорил себе все это утром в понедельник, пока шел вниз по Бэттл-Хилл, выставив перед собой зонтик, чтобы закрыться от жестокого дождя. Но он в это не верил. У совпадений не бывает таких длинных рук.

На следующей неделе Шейла явится в суд, и ей предъявят обвинение, как полагал ее отец, в соответствии с Законом о злонамеренном ущербе от 1971 года. Он повторил про себя это обвинение: «Что вы, в четверг, девятнадцатого ноября, на базе Королевских ВВС в Лоссингтоне, графство Нортгемптоншир, имея в своем распоряжении пару кусачек, действительно использовали их, без всяких законных оснований, чтобы нанести ущерб определенной собственности, а именно – ограде вокруг базы, принадлежащей Министерству обороны…» Что-то в этом роде. Дора была права, и Сильвия с Нилом были правы. Шейле нужно было только сделать в суде заявление о том, что ее действия были ошибочными, признать свою вину, уплатить штраф и больше этого не делать. Тогда они оставили бы ее в покое, позволили бы ей жить. На мгновение старший инспектор поддался искушению, посмотрев на это как на такую малость, на такой легкий поступок в обмен на жизнь и счастье, повторный брак, возможно, детей и блестящую карьеру. Но, конечно, она не могла так поступить. Полицейский чуть не рассмеялся вслух от этой мысли, шагая сквозь дождь, и внезапно почувствовал себя гораздо лучше.

Дверь ему открыла Дита Яго, а не Ральф Робсон. Вексфорд сложил свой промокший зонт и оставил его на крыльце.

Миссис Яго сказала:

– Мы пришли спросить, не надо ли что-нибудь для него купить, раз уже вышли из дома.