Лицо под вуалью

В старом доме Вексфорд отвел бы Майкла в столовую, но здесь столовая отсутствовала – имелся только уголок за узким столиком под названием «зона для еды». Однако на кухне, хоть и маленькой, стояли стол и два стула и как раз хватало места, чтобы посидеть вдвоем, если люди не слишком толстые и готовы держать локти прижатыми к бокам. Над этим помещением доминировал большой холодильник. Вексфорд достал две двухпинтовые банки пива «Эббот».

– Прости, Майкл… – начал было он, а Бёрден заговорил одновременно с ним:

– Послушай, я жалею, что наговорил тебе вчера…

Оба смущенно рассмеялись, и их охватило чувство неловкости.

– О, ради бога! – почти простонал Вексфорд. – Давай забудем об этом. Я никогда не считал, что у тебя психопатические наклонности, как я мог сказать такую глупость?

– Я тоже всерьез не думал, что этот несчастный случай заставил тебя потерять хватку… или что я там тогда сказал, – отозвался его коллега. – Почему мы говорим такие вещи? Они просто вылетают раньше, чем успеваешь подумать.

Они посмотрели друг на друга. Каждый держал в руке свою зеленую банку пива, и каждый отказался от стаканов, которые Вексфорд достал из буфета. Бёрден первым отвел взгляд, хотя они смотрели друг другу в глаза всего несколько секунд. Он опустил глаза, занялся открыванием банки, и произнес искренне, срывающимся голосом:

– Послушай, я хочу поговорить с тобой о Клиффорде Сандерсе. Хочу передать тебе все, что он мне рассказал, и послушать, что ты об этом думаешь. А потом хочу попросить тебя кое о чем, но, думаю, ты не согласишься.

– А ты попробуй.

– Допросить его вместе со мной, посидеть на одном из наших сеансов.

– На ваших… как ты сказал?

– Извини, я имел в виду допросы.

– Расскажи мне, о чем он тебе говорил.

– Я могу прокрутить тебе записи.

– Не сейчас. Просто расскажи мне.

– Он рассказывал о своем детстве, об этой своей странной матери. Все время называл ее Додо и смеялся. Мне не хочется считать его неуравновешенным – то есть мне не нравится мысль о том, что он избежит наказания на основании неполной ответственности, – но, думаю, придется с этим согласиться.

А потом Бёрден рассказал ему все, что произошло на вчерашнем вечернем допросе, подробно передавая слова Клиффорда.

– Я тебе там не нужен, – сказал Вексфорд. – Он замкнется, если я буду присутствовать.

– Но ты изменил свое мнение, правда? Ты согласен со мной, что он виновен?

– Нет, не согласен, Майкл. Совсем не согласен. Я только вижу, что твое убеждение в этом более обоснованно, чем я думал. У тебя нет оружия, которое можно связать с ним. Как бы ты себя ни обманывал, у тебя нет мотива, и, откровенно говоря, я не думаю даже, что у тебя есть возможность. Ты никогда этого не докажешь: у тебя нет никакой надежды, если ты не заставишь его признаться.

– Именно на это я надеюсь. Я собираюсь еще раз взяться за него в понедельник.

* * *

Когда все ушли, покой снизошел на маленький домик на Бэттл-Хилл, однако этот покой не сопровождался полной тишиной, потому что сквозь тонкие стены доносились звуки от соседей: щелчки выключателей, взрывы хохота из телевизора, топот детских ног, непонятный треск… Вексфорд уселся в кресло с новой книгой А. Н. Уилсон и погрузился в чтение, но тут зазвонил телефон.

Дора пошла к аппарату.

– Если кто-нибудь еще хочет приехать и извиниться, скажи им, что я совершенно свободен, – пробормотал ее муж.

Но звонила Шейла. Старший инспектор услышал, как жена произнесла ее имя, а потом уловил глубокую озабоченность и шок в ее голосе, и одним прыжком вскочил с кресла.

Супруга повернулась к нему, держа в руке телефонную трубку.

– С ней всё в порядке. Она не хотела, чтобы мы услышали об этом по телевизору. Письмо-бомба…

Вексфорд взял у нее трубку и услышал голос дочери:

– Оно лежало вместе с моей остальной почтой. Не знаю, почему, но мне не понравился его вид. Полицейские приехали мгновенно, увезли его, и я не знаю, что они с ним сделали, но оно взорвалось…

Шейла разрыдалась, и ее слов уже нельзя было разобрать; Вексфорд услышал мужской голос, который тихо утешал ее.

Глава 14

– У моей бабушки Сандерс было немного денег, но она все оставила моему отцу, – сказал Клиффорд. – Я больше никогда не видел отца. Он ушел, когда мне было пять лет, он даже не попрощался со мной. Я все это очень хорошо помню. Он был там, когда я ложился спать, а утром, когда я проснулся, его уже не было. Мама просто сказала мне, что мой отец нас бросил, но что я часто буду видеть его, что он будет приходить меня навещать и сводит куда-нибудь. Но он так ни разу и не пришел, и я больше никогда его не видел. Неудивительно, что моей матери не хотелось, чтобы что-нибудь в доме напоминало ей о нем, неудивительно, что она убрала все семейные вещи на чердак.