Лицо под маской

– Не надо. Мне все равно, как вы получаете заказы и на каких условиях торгуете, все это честный бизнес. Я на вашей стороне, ты помнишь? Просто никто из нас не может знать, в каком состоянии, прости, у нашего Пьеро голова. Лично я на его месте сошла бы с ума задолго до конца первого года заключения. Так что давай подождем, посмотрим на результаты операции, подождем, пока он придет в себя… И только тогда ты станешь или не станешь что-то ему предлагать. Мне кажется, так будет правильнее.

Шесть вечера. До времени, обозначенного в приглашениях, остается еще два часа, а мне решительно нечем заняться. На кухне царит Джузеппина, командующая сегодня еще двумя поварами и пятью юными помощниками. Платье доставлено еще вчера, отглажено и ждет своего часа в гардеробной. Маска… Над маской я задумалась на какое-то время, потом решила не множить сущности без необходимости и достала из коробки Colombina, которую когда-то принес мне синьор Лаварди, черную с серебром и россыпью алмазной пыли. К серебристо-стальному платью с черным кружевом отлично подойдет.

Бальный зал должен был засиять огнями, освещая первую в Серениссиме милонгу, в гостиной стояли ломберные столики для тех, кто не пожелает скользить в танго или лететь в пасодобле. Счет за цветы для украшения столовой я подписывала, зажмурившись, – даже бостонские приемы моей матушки, отличавшиеся особым размахом, стоили меньше.

Половина седьмого. В кабинет пришла Лавиния, посмотрела на меня с некоторым сомнением и спросила:

– Слушай, ты вчера рассказывала что-то про Лоредано, но я была настолько уставшая, что ничего не помню! Он будет сегодня?

– Обещал быть. Приедет чуть позже Контарини, в маске Пьеро…

– Как это он согласился ее надеть после этих пяти лет?

– Ох, не знаю. Признаться, я для себя маску на сегодня выбирала с большим сомнением. Ну вот, кто-то из Контарини тоже будет Пьеро, так что у Джокера не должно возникнуть сомнений… если только он не читает ауры.

– Ага, – Лавиния достала из кармана жакета коробку и положила на стол. – Вчера я получила вот эти несколько экземпляров от Гильдии артефакторов Дании и Норсхольма.

Коробку я открывала с некоторым трепетом: мастера упомянутой Гильдии считались, и заслуженно, лучшими в мире. Внутри на подушке белого бархата лежали пять небольших кулонов из аметиста в оправе, свитой из трех металлов разного цвета. На мой вопросительный взгляд Лавиния пояснила:

– Последняя разработка. Они назвали ее поглотителем ауры, но это не совсем верно. Скорее можно сказать, что этот амулет ауру нивелирует, скрывая все индивидуальные особенности. Ну, смотри: мы знаем, что основной фон у эльфа будет бледно-зеленым, у человека – белым, а у дракона, например, огненным. Но дальше на ауре человека отражаются его наследственные признаки, личные способности, болезни, сиюминутные эмоции и прочее. Сейчас проведем эксперимент, посмотри на мою ауру!

Я послушно выполнила приказ и зажмурилась: да, поле вокруг нее было белым в своей основе, но его расцвечивали такие пятна и сполохи, что впору было ослепнуть.

– Ого, – только и смогла произнести я.

– Ну вот, – усмехнулась госпожа Редфилд. – А теперь я надеваю амулет…

Вот теперь ее аура была спокойной и какой-то усредненной. Как на картинке в учебнике для второго курса.

– Я поняла. Значит, Джокер не сможет таким способом отличить синьора Лоредано, это отлично. Но ведь и у него самого может быть сходный амулет?

– В том-то и дело, что нет! Предыдущие разработки приглушали ауру, делали ее менее яркой, но не скрадывали индивидуальные признаки. А это закончено совсем недавно, и все, что было сделано в мастерских Гильдии, немедленно поступило в распоряжение Службы магической безопасности. Конечно, у Джокера могут быть какие-то свои методы, но никто и не говорил, что это будет безопасная прогулка по лугу. – Лавиния вновь убрала коробку с амулетами в карман и спросила у меня: – Ну что, теперь ты успокоилась?

– А ты знаешь, да! – с удивлением я поняла, что и в самом деле нервничала, а сейчас перестала. – Слушай, я хочу тебе показать одну штуку…

Вынув из сейфа связку ключей, я открыла один из шкафов, достала пару кубков, подаренных графиней Маргарет, и поставила их на стол, с некоторой торжественностью провозгласив:

– Кубки мессере Руджеро Контарини!

– Руджеро? – Лавиния склонилась над столом, изучая гравировку на рубиновом стекле. – Это сколько ж им лет?

– Больше шести сотен. Но главное даже не это… Видишь, леопарды разные? – дождавшись, пока она кивнула, я продолжила: – Так вот, если тебе подают красное вино или келимас, что ты делаешь с напитком?

– В смысле? Пью, разумеется!

– Ну, чаще всего ты вначале слегка согреешь его в ладонях, верно? Так вот, если вот эту чашу, – я указала на тот герб, где леопард обернулся назад, – немного погреть, то в напиток выделится яд.

– Вот как… Ты предполагаешь и такое развитие событий?

– Мы не можем знать, что придет в больную голову Джокера. Но вполне может статься, что он сочтет меня недостаточно сильным противником, понимаешь?