Лицо отмщения

— По большому счету за нее платить будут, когда продадут какому-нибудь паше или, если тебе больше нравится, сицилийскому мафиози. Слушай, капитан, шо-то ты мне не нравишься. То ли у тебя в связи с утонутием по причине утопления солнечный удар сделался, то ли, шо куда фатальнее, ты решил втюриться в очередную голубоглазую Красную Шапочку.

— При чем здесь Красная Шапочка? — возмутился Камдил.

— Это, видишь ли, такая порода девиц, которые способны съесть волка даже среди ледовых торосов или же наоборот — прямо на лужайке перед Букингемским дворцом.

— Всадники! — указывая рукой вдаль, крикнул один из варангов.

— Где? — Лис обернулся. — А вот как раз и волки. Судя по загогулинам на шлемаках ни дать ни взять сицилийские туристы.

— Убегаем, убегаем скорей! — закричал Анджело Майорано.

— Куда? По следам Моисея, прямиком через море?

— Наверняка они ищут сокровища, которые могли быть на дромоне.

— Ага, а типа девушку в пурпуре с ног до головы они не заметили. Или она им не нужна. Такие себе бандиты-женоненавистники! От таких бежать — только запыхаться. Лучше уж тогда за стол переговоров сесть. Вот, кстати, и стол валяется.

— Чего же ты хочешь? — гневно блестя глазами, взвился амальфиец.

— Святой отец, как вы полагаете, нам удастся убедить этих несчастных, что Роже II будет крайне недоволен, узнав, что его любимого кузена, графа Вальдарио Квинталамонте, извините, ваше сиятельство, мне уж придется раскрыть ваше инкогнито, — Лис поклонился в сторону рыцаря, замершего с обнаженным мечом в руках, — вдруг решили, не побоюсь этого слова, нагло ограбить его любезные подданные?

— Это правда? — переходя на итальянский, обратился к Камдилу Анджело Майорано.

— Такая же неоспоримая, как то, что солнце всходит на востоке и погружается в воды океана на западе, — с заметным сицилийским акцентом произнес рыцарь.

— Вы — граф Квинталамонте?!

— Да, сын Драго д’Отвилля…

— Там еще один отряд! — неожиданно вмешалась Никотея, прерывая Камдила, уже сполна включившегося в предложенную напарником игру. — Куда больше первого. И… над ним орел Гаврасов.

* * *

Испокон веку надднепровские кручи покрыты густым лесом. Толстенные дубы, широко раскинувшие ветви над рекой, помнили еще те времена, когда пришедшие невесть откуда братья Кий, Щек и Хорив вместе с сестрицей Лебедью решили завязать с бродяжничеством и остановились в этих местах жить-поживать и добра наживать. Особо древние зеленые исполины помнили даже апостола Андрея, который, поглядев кругом, прикинул, что дальше идти смысла нет, и благословил эти земли перед тем, как отправиться в обратный путь.

Но ни во времена Кия с братьями, ни в годы апостольских странствий ветви дубов не были столь густо обсижены людьми, как в это очень раннее утро. Казалось, их больше, чем желудей. А уж в желудях, судя по виду местных свиней, недостатка в этом году не было.

— Тять, а тять! — мальчонка-рыбарь ткнул пальцем в сторону статного витязя на широкогрудом белом жеребце, неспешно выехавшего к самой кромке воды. — Глянь-ка, вон князь Мстислав!

— Нешто без тебя не вижу, — одернул его отец.

— Тятя, как мыслишь, заборет Мстислав Владимирович чудище али нет?

— А то как же! — чуть слышно проговорил рыбарь, глядя, как княжьи слуги тащат к берегу упирающуюся корову. — У нашего князя-то силища — ого, какая! Вона, палица с полпуда, а он ею машет, все равно как ты — ложкой!

— Ой, так ведь и чудище, сказывают, силищи огроменной! Мне Фролка с Боричева узвоза сказывал, что намедни оно лодку с рыбарями, вот как мы с тобой, сожрало в один присест, даже весла не сплюнуло.

— А ну, цыть! Чего языком рожь мелешь? — одернул его отец, чувствуя, как вдоль хребта проходит невольная дрожь. — Дурень твой Фролка. Ну кого, скажи, оно сожрало? Все ж как есть живы.

Между тем слуги втолкнули буренку в воду и издали начали кидать в нее каменья и хлестать бичом. Несчастное животное, жалобно мыча, пробовало было прыгать, но илистое дно не давало.

— О, а вон и Святослав Владимирович пожаловали, да не один, с дружиной! — выпалил мальчишка.

— Нишкни! Без тебя вижу.