Лицо ее закройте

– Мы могли бы это выяснить, – отве­тил Далглиш мрачно, – но пустую банку нашли в помойке. Она была вымыта. Бу­мага которая была внутри, выброшена. Скорее всего, сожжена в кухонной плите. Кто-то все предусмотрел.

– Очень хладнокровная леди, сэр, – сказал сержант Мартин, когда миссис Макси вышла И добавил с юмором, что было редкостью для него: – Сидела, точно кан­дидат от либералов в ожидании подсчета голосов на выборах.

– Да – согласился вяло Далглиш, – но с абсолютной уверенностью, что ее партия ее не подведет. Что ж, послушаем, что остальные нам скажут.

6

В последний раз я был совсем в другой комнате, подумал Феликс. Та комната то­же была тихой и мирной. Висели карти­ны, стоял массивный стол красного дере­ва, похожий на тот, за которым сейчас сидел Далглиш. Тоже стояли цветы, маленький букетик в вазочке, чуть больше чайной чашки. Все в той комнате дышало уютом и ком­фортом, даже мужчина за столом с пухлы­ми белыми руками и смеющимися глазами за толстыми стеклами очков. Господи, сколько же допросов там провели, чтобы докопаться до правды, четко продуманных допросов, которые требовали весьма небогатой техники! Он заставил себя вернуться в настоящее и взглянуть на человека за столом. Сложен­ные руки были не такими пухлыми, глаза потемнее и менее добрыми. В комнате сидел еще один человек, он тоже был англий­ским полицейским. Это был Мартингейл. Англия.

Пока все шло не так уж плохо. Дебора отсутствовала полчаса. Вернувшись, про­шла к своему столу, не взглянув на него, а он, также молча, встал и направился за полицейским в кабинет. Хорошо, что сдер­жался, не стал пить перед допросом, а сейчас отказался от сигареты, которую предложил Далглиш. Старый трюк? На этом его не поймаешь! Он не собирается раскалывать­ся, показывать, как он психует. Если удастся сдержаться, все будет отлично.

Терпеливый человек за письменным столом просматривал свои записи.

– Спасибо. Пока что все ясно. А теперь давайте немного вернемся назад. После кофе вы помогли миссис Рискоу помыть по­суду. Приблизительно в девять тридцать вечера вы оба вернулись в эту комнату, где мис­сис Макси, мисс Лидделл и доктор Эппс подсчитывали выручку после праздника. Вы сказали им, что идете с миссис Рискоу про­гуляться, и попрощались с мисс Лидделл и доктором Эппсом, которые к вашему воз­вращению должны были покинуть Мартин-гейл. Миссис Макси обещала оставить открытой балконную дверь в гостиной и попросила запереть ее, когда вы верне­тесь. Об этом слышали все присутствовав­шие?

– Насколько мне известно, все. Ник­то эти слова никак не откомментировал, потому что все были заняты подсчетом де­нег. Сомневаюсь, дошел ли до них смысл сказанного.

– Странно, что дверь в гостиной вам оставили открытой, ведь дверь черного хода тоже была незаперта. Это Стаббс на стене позади вас? В доме несколько отличных вещей, которые легко унести.

Феликс не повернул головы.

– Культурный фараон! Я думал, такие только в детективных романах бывают. По­здравляю! Но Макси не рекламируют свои богатства. Соседей не стоит бояться. По этому дому бродят все, кому заблагорассу­дится, вот уже три сотни лет. Замками и засовами здесь не увлекаются, разве что парадную дверь запирают. Ее закрывает на щеколду и засов каждый вечер Стивен Макси или его сестра, это как бы имеет некий эзо­терический смысл. А во всем остальном они весьма беспечны. В этом и во многом другом они, видно, полагаются на нашу изумитель­ную полицию.

– Прекрасно! Вы пошли в сад с мис­сис Рискоу около половины десятого вече­ра и гуляли там вдвоем. О чем вы говори­ли, мистер Херн?

– Я попросил миссис Рискоу выйти за меня замуж. Через два месяца я уезжаю в Канаду, в нашу торговую фирму, и я по­думал, что неплохо было бы соединить бизнес с медовым месяце.

– И миссис Рискоу приняла ваше пред­ложение?

– Как мило с вашей стороны, что вам это интересно, инспектор, но боюсь, я должен вас разочаровать. Вам может по­казаться необъяснимым, но миссис Рискоу не выказала никакого энтузиазма.

Воспоминания захлестнули его, Темно­та, дурманящий запах роз, жаркие быст­рые поцелуи, выражавшие скорее его ост­рую потребность в ней, но не страсть, он это сам понимал. А потом вялость и скука в ее вопросе: «Замуж, Феликс? Не слиш­ком ли много разговоров о свадьбах в на­шей семье? Господи, как я мечтаю, чтобы она умерла!» Он тогда понял, что сглупил, слишком рано завел этот разговор. Время и место не те выбрал. Может, и слова были не те? А что же именно она на самом деле хотела? Голос Далглиша вернул его к на­стоящему.

– И сколько времени вы пробыли в саду, сэр?

– Я мог бы заверить вас, что время пе­рестало для меня существовать, это было бы, так сказать, куда эффектнее. Но в интересах вашего расследования, тем не менее, сообщаю, что мы очутились в гос­тиной без четверти одиннадцать. Часы с боем, которые висят над камином, били без чет­верти одиннадцать, когда я закрыл дверь и задвинул щеколду.

– Эти часы на пять минут спешат, сэр. Продолжайте, пожалуйста.