Лицензия на грабеж

— Тогда получается, что либо на кого-то из дальних родственников, либо на преданных людей.

— И эти преданные люди, по идее, должны были быть неженатыми или незамужними, — подвел итог полковник юстиции. — Потому что впоследствии, когда нужно будет оформлять недвижимость обратно на Карпицких, супруг такого человека может встать в позу, и не дать своего нотариального согласия на это. Тогда проблем не оберешься.

Я помолчал, осмысливая услышанное.

— А что, если Карпицкий решил сделать ход конем? — Мои глаза засветились от пришедшей на ум догадки. — Что, если он уговорил жену оформить недвижимость, в которую они вкладывали деньги, на посторонних, чтобы потом можно было с ней безболезненно развестись, оформить все на себя, а потом жениться на Блинцовой? Такой вариант возможен?

— Возможен, — снова улыбнулся Береговой. — А я до этого не додумался. Молодец. Значит, нам нужно как можно быстрее установить, переоформлялось ли недвижимое имущество от Карпицких на кого-либо и кто эти люди.

«А ведь это и может быть основным мотивом для убийцы, — внезапно пришла в мою голову мысль. — Потому что человек, на которого оформлено целое состояние, может не захотеть его возвращать. А постараться избавиться от своих благодетелей. Что, собственно, у него почти и получилось».

— Ладно, Вась, мне нужно ехать к себе, — сказал Береговой. — Я прямо сейчас свяжусь со своим человеком, и как только он назовет мне адрес устройства, с которого тебе писал «Иванов», я тебе сообщу.

Я пожал другу на прощание руку и вошел в лифт.

Выйдя на третьем этаже, я повернул направо и прошел по длинному и широкому коридору, ища зал судебных заседаний под номером «38», где, как мне пояснили внизу, должно было проходить заседание по избранию меры пресечения обвиняемому Ломакину.

Подойдя к двери, находившейся по правую сторону от меня, на которой сверху висела эта цифра, я без стука дернул ее на себя, и заглянул внутрь. Слева от меня, метрах в десяти за столом, который стоял перед клеткой со скамьей подсудимых, в новом сером костюме сидел Кушнир. Кроме него в зале никого больше не было.

Когда Эдуард повернул голову в мою сторону, я махнул ему рукой, приглашая выйти из зала в коридор. Оставив портфель, он вышел из-за стола и направился ко мне. Пожав руки, мы оба вышли в пустой коридор, потому что в зал в любой момент могли зайти судья и секретарь судебного заседания. Я глянул на часы. Было без пяти минут шесть.

— Эдик, мне нужно, чтобы ты перед заседанием успел спросить Ломакина, — без предисловий начал я, — кто еще с ним работал в Мытищинской прокуратуре, кроме Карпицкого и Устинова. Меня интересуют абсолютно все сотрудники, с которыми он там трудился за время его работы. Включая секретарей и делопроизводителей. Их должности, фамилии, имена и отчества. Сделаешь?

Хорошо, — кивнул Кушнир, настраиваясь на серьезный лад. Он видел, что я был озабочен, но спрашивать, чем это было вызвано, не стал.

Спустя несколько минут в конце коридора появились трое мужчин. Это были Ломакин и двое конвойных сотрудников милиции, сопровождавших его. Руки задержанного сзади были скованны наручниками, сам он был в синем спортивном костюме. Когда они заходили в зал, Ломакин, кивнул мне в знак приветствия. Я отметил его красные от недосыпа глаза и двухдневную щетину. К тому времени Эдуард уже находился в зале.

Еще минуты через две в помещение зала, поздоровавшись со мной, зашел тяжело дышавший следователь Догалев, за которым по коридору спешила молодая прокурорша с четырьмя звездами на погонах.

Заседание было закрытым, поэтому внутрь меня не пустили.

Минут через десять, когда был объявлен перерыв и судья удалился на вынесение решения, в коридор вышел Кушнир. В руках он держал лист бумаги с записанной на нем информацией.

Быстро пробежав по нему глазами, я с удивлением остановился на одной из фамилий.

— Ты ничего не напутал, — подняв глаза от записей на Эдуарда, спросил я его.

— Нет, — немного обиженно ответил мне он.

Подумав, я достал айфон и зашел в интернет. Еще несколько нажатий клавиш, и я оказался на одном из сайтов. Пролистнув ненужную информацию, я открыл фотографию человека, фамилия которого меня так заинтересовала.

— Зайди в зал и покажи эту фотку Ломакину. Пусть скажет, тот ли это человек, — попросил я, передавая айфон Эдуарду.

Тот, взяв аппарат, кивнул и вошел в зал. Через минуту он вышел и широко улыбнулся:

— Сомнений нет, это именно он.

— Спасибо, — сказал я товарищу. — Иди, там сейчас судья провозгласит свой вердикт. Нам должны дать еще семьдесят два часа. Хотя, думаю, что уже сегодня твой подзащитный будет на свободе.

Когда дверь с номером «38» закрылась у Кушнира за спиной, я снова позвонил Даниилу и попросил его посмотреть высланную мною на его аппарат фотографию нового фигуранта. Через пять минут я точно знал, кто убил Ставинского и Устинова. Мне оставалось лишь выяснить его мотив.

* * *