Лицензия на грабеж

Подъезжая к улице Кедрова, я бросил взгляд на часы. Было уже почти восемь часов. Ехать в офис надобности не было. К тому же день оказался достаточно насыщенным событиями и нервным, а установление личности настоящего убийцы произвело на меня большое впечатление. Я решил отправиться домой, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок. Кроме того, мне было нужно сделать несколько телефонных звонков, чтобы проверить кое-какую информацию и, возможно, получить новую.

Загнав автомобиль на машино-место в подземном паркинге, я поднялся на лифте на двенадцатый этаж, где находилась моя квартира. Открыв ключом дверь, я оказался в «предбаннике» на две квартиры. Прямо находилась квартира соседей, а справа моя собственная. Я зашел в свою квартиру, снял верхнюю одежду и, оставив в коридоре портфель, сразу прошел на кухню, чтобы поставить кипятиться на электрическую плиту чайник. Нужно было взбодриться, но варить кофе не хотелось, и я решил сделать себе растворимого, бросив из банки в кружку полную чайную ложку «Якобса». Я поставил уровень нагрева на максимальный, и присел за стол. Нужно было срочно звонить в Каспийск, подполковнику юстиции Амбарцумяну. Чайник вскипел на удивление быстро. Сделав себе кофе, я оставил его остывать на кухне и прошел в гостиную. Переодевшись в черную футболку и синие спортивные трусы, я убрал костюм в шкаф и присел на небольшой кожаный диванчик. Настенные часы извещали о том, что было уже пятнадцать минут девятого. Дальше медлить было нельзя, потому что Амбарцумян мог уйти с работы, а у меня был только номер его рабочего телефона.

Но сегодня мне везло. Арман Саркисович оказался на месте.

— После трех длинных гудков в динамике моего мобильного аппарата раздался его голос с легким кавказским акцентом:

— Амбарцумян. Слушаю вас.

— Арман Саркисович, добрый вечер, — поприветствовал я своего собеседника. — Это говорит адвокат Кравчук, из Москвы. Я был у вас во вторник.

— Да, Василий Ильич, я вас внимательно слушаю.

— Извиняюсь, что звоню вам в такое позднее время. Наверняка, вы уже собрались домой, но раньше я просто не мог.

— Говорите, что нужно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь, — заверил меня начальник военного следственного отдела. Он хмыкнул. — Как не помочь человеку, который привез такой хороший коньяк. У меня до сих пор во рту стоит его прекрасный терпкий вкус.

— Тогда я попрошу вас, если это возможно, прямо сейчас взять то самое дело, которое мы с вами изучали во вторник, и очень внимательно его проверить на предмет участия в следственных действиях человека, фамилию, имя и отчество которого я сейчас вам продиктую. — Я говорил очень серьезным и взволнованным голосом, и мое настроение тут же передалось Арману Саркисовичу. — Поверьте, если бы мне это не было нужно так срочно, я бы не стал вам набирать в столь поздний час.

— У вас есть человек, которого вы подозреваете в этом убийстве? — понял мой собеседник. — Фатима Халиловна и вся канцелярия ушли домой в шесть часов. Но я ее вызову и сделаю, что вы просите. Диктуйте данные этого мерзавца.

Я был очень тронут таким отношением со стороны человека, который встречался со мной лишь единожды. Хотя, признаться, и ожидал, что он мне не откажет. Но столь теплый отзыв и искреннее желание помочь, в общем-то, абсолютно постороннему человеку, вызывало только уважение и признательность. Хотелось верить, что мой однокурсник Данилюк и подарочный коньяк не являлись его основной причиной.

Я продиктовал данные подозреваемого и, получив заверение, что мне перезвонят, отключился. «Только бы фээсбешники не сплоховали и успели подстраховать Ломакина» — думал я. Его жизни грозила реальная опасность. Во-первых, убийца наверняка знал, что Олег нарушил свое слово и проболтался Кушниру о том, что его прессовали оперативники. А во-вторых, убрав его, убийца тем самым мог надеяться на то, что о нем самом никто никогда не узнает. Потому что тогда дело в отношении Ломакина, как исполнителя убийства Ставинского, подлежало прекращению ввиду его смерти. А в отношении Карпицкого, как заказчика этого преступления, дело должно было быть передано в суд. И, главное, сам Карпицкий не знал об истинном убийце бизнесмена, думая, что того действительно исполнил Ломакин. По его, Карпицкого, просьбе. А показания Ломакина против генерала были тщательно запротоколированы и являлись доказательством вины последнего в организации убийства Валерия. К тому же, устранив Ломакина, убийца невольно кидал тень подозрения на причастность генерала Карпицкого и к этому, новому убийству. А, следовательно, лишний раз способствовал тому, чтобы наказание генералу было ужесточено. Ведь над судьями будет давлеть это обстоятельство.

Я прошел на кухню и отхлебнул кофе. Он уже был не горячим, но достаточно теплым. Конечно, Алексей Береговой завтра обязательно начнет «пробивать», на кого Петр Карпицкий и его жена переоформили всю свою недвижимость. Но этот процесс у него может занять несколько дней. А мне это нужно было выяснить срочно.