Лицей. Венценосный дуэт

Сразу после двух часов, конца шестого урока, гадко усмехаясь, выхожу из секретариата директора. Против одновременного напора десятка человек Диана Леонидовна устоять не могла. Мы ей выкрутили руки чуть ли не буквально и заставили принять нашу жалобу на десятиклассника Романа Комлева, того самого провокатора. Клеветническая? Не докажете! Пятнадцать человек подписало, что он обозвал нас с Ледяной «длинноногими шлюхами». Подло? Гнусно? Да ничего подобного! Это то самое предупредительное отрубание замахнувшейся на тебя руки.

Если кто-то думает, что на этом всё, то он заблуждается. Эта неделя в Лицее не будет томной. Наступает очередная фаза активных действий.

В 14:15 выходим с Викой из спортзала, в котором тренируются, а вернее сказать, дурачатся юристы. И посматривают на нас с насмешкой, злорадством и лёгкой примесью у нескольких человек смущения.

– Строиться всем! – громовую команду подаёт физкультурник, мы слышим её из-за двери. Дальше Владимир Семёнович знакомит всех с планом тренировки. Дождавшись сладкозвучной для нас команды «Бегом! Марш!», хихикая, отходим с Викой к поджидающему нас эскорту.

Физкультурник встал на нашу сторону. Ну, как встал? Вообще-то это его должностные обязанности. Он должен прогнать толпу через разминку? Должен. Ну, сделает пробежку на минутку дольше, заставит пройтись гусиным шагом. А я помню, как стонали наши мальчишки на следующий день после первой тренировки. Ноги болят и становятся, как деревянные. Встали на тернистый путь физического совершенствования? Жуйте, не облопайтесь! И это не всё, это только артподготовка.

18 декабря, вторник, время 14:10.

Лицей. После уроков.

– Комлев, как ты вообще рядом с ними оказался? – директор в расстроенных чувствах. Напротив Ромы сидит его классный руководитель, историк Михаил Захарович, крупный мужчина с мощными руками, статью один в один борец-тяжеловес на пенсии. Лицо соответствует, крупные, грубоватые черты лица. Выбиваются из образа умные интеллигентные глаза. Вот и сейчас смотрит с сочувствием и сожалением, «попал же ты, братец».

Роман с первых слов сказал, что ничего подобного не было. Ну, как с первых слов? После шока, когда его огорошили фактом жалобы на него. Дескать, грязно оскорбил двух девочек-лапочек шлюхами. И подписало аж восемнадцать человек, откуда столько? Там от силы дюжина была, ну плюс девчонки…

– Пал Петрович, – клятвенно прижимает руки к груди Рома, – хоть убейте, не говорил такого. Зато слышал, как они вас обругали.

Директор отмахивается пренебрежительно, Михаил Захарович объясняет с сочувствующей улыбкой:

– Рома, педагогам не привыкать. Втихомолку каждого из нас вы, ученики, ругаете последними словами. После двойки, например. Скажешь, не так?

– Лично я, нет! – юноша глядит прямо.

– Видишь, какую оговорку ты сделал, – тут же подсекает его историк, – «лично ты» – нет. Значит, много раз от других слышал.

– Что будем делать, Михаил Захарыч? – устало спрашивает директор, – снижаем оценку за поведение?

– На пару баллов придётся, – кивает историк. – И классный час на эту тему проведу.

– Беседу проведите, само собой, – соглашается директор, – но снижать до тройки поведение, это вы хватанули. Хватит и на один балл за четверть.

– Нецензурная брань от юриста… – историк сомневается.

– Во-первых, сговор не исключён, а лично я уверен, что он был, – загибает палец директор. – Я одному Комлеву больше верю. Во-вторых, отношения между классами напряжённые, так что срыв с любой стороны объясним. Так что пусть будет четыре за поведение. Нечего годовую оценку портить.

– На нём ещё и драка висит, – напоминает историк.

– Мы все знаем, кто её затеял, – морщится директор.

– Знаем. Но он участник.

– В числе многих. И мы никого не штрафовали баллами. Обошлись предупреждением.

– Я не спорю, Пал Петрович. Просто напомнил.

Когда Роман уходит из кабинета рядом с классным руководителем, тот ему всё объясняет.

– Тебе надо держаться от них подальше. И всегда быть настороже. Ты ж будущий юрист, должен понимать силу бумаг.

– Да уж… – бурчит подросток.

– Молчанова на удивление сильна. Это ж надо додуматься, мгновенно на тебя кляузу состряпать, – размышляет историк почти с восхищением. – Бьёт вас вашим же оружием. Так что будь осторожен, Рома. И всем остальным скажи.

19 декабря, среда, время 20:10.

Москва. Гаражный городок на окраине.

Алекс Прохоров.

Традиционный ритуал прощания с очередной красоткой. Это не тогда, когда очередное использованное тело падает в реку или овраг. Позже. Обычно через неделю, когда фото надоедает. Хранить их нельзя, на что мне улики? Да и желания нет. А вот с Ингой «расставаться» не хочется. Жалко не то у нас общество, рабства не предусмотрено, тогда и списывать их не приходилось бы. Надоела – продал.