Лицей. Венценосный дуэт (СИ)

— Ровно столько, сколько могу удержать. На будущее, господа, прошу усвоить важную вещь. Трогать меня руками без моего разрешения не позволено никому. Меня не интересует, что вы этого не знали. Те, кто себе это позволил, должны быть жестоко наказаны. В частности, присутствующий здесь подполковник Зотов. Если вы, господин генерал, попробуете противодействовать, попадёте в этот грустный список.

Не убедила. Сомнения зарождаю, но вижу в генеральских глазах пренебрежение. Нажмём ещё.

— Вы можете заткнуть рот журналистам, договориться с корпорацией моего отца, но у меня есть собственные, подконтрольные только мне лично ресурсы. И я их задействую, если вы не примете моих условий.

— Ты ничего не сможешь, деточка, — обидно улыбается генерал, — нет у тебя ничего, кроме положения твоего отца.

— Почему вы думаете… — начинает папочка, но я его останавливаю, сжав ему руку. Не надо ловиться на шаблонный финт. Рассчитано только на неопытных.

— Алексей Прохоров и Степан Махотин тоже думали, что я ничего не смогу, — после моих слов генеральская улыбочка испаряется, — и вам, как и им, свои козыри я показывать не буду. Зачем? Предупреждён, значит вооружён. Я слаба, это правда, поэтому удары буду наносить с максимальной силой и жестокостью. Так же, как Прохорову и Махотину. И вооружать вас своим предупреждением не буду. Я слаба, поэтому не могу позволить себе великодушия. Поэтому вам, генерал, лучше не попадать в мой чёрный список.

Ничего больше по существу не сказал генерал. Только хвостиком махнул и уплыл в синее… ой, это из другой песни, ха-ха-ха!

Конец главы 20.

.

Глава 21. Контрибуции и репарации. Эпилог

Кремль, московская мэрия (ул. Тверская 3)

15 августа, четверг, время 10:00

— Только вы? — после сдержанных приветствий спрашивает вошедших хозяин кабинета Юрий Сергеевич Богданов, седой мужчина уверенных пятидесяти лет.

В кабинет градоначальника входят двое, Алоян Сергей Тигранович, исполнительный директор «Инфотехн» и адвокат Берштейн. На стороне мэра народу больше. Это и Северо-Восточный префект и два генерала, Трофимов и Стесснер, его начальник, у которого на погонах на одну звезду больше.

— Нет необходимости в большой делегации, многоуважаемые господа, — лучезарно улыбается Сергей Тигранович.

Почему нет необходимости, принимающая сторона понимает спустя десять минут после изучения бумаги, врученной им Берштейном. Адвокат заботливо приготовил несколько экземпляров, всем хватило.

— Ультиматум какой-то, — градоначальник зыркает из-под нахмуренных бровей.

— Газетчики и Молчановы считают, что меньше запрашивать — себя не уважать, а больше — не уважать уже вас, — с такой же лучезарной улыбкой Алоян разводит руками. — А если нет необходимости торговаться и возможности идти на компромисс, то личного присутствия не требуется.

Сергей Тигранович исчерпывающе объясняет минимализм делегации.

— Это вы через край хватанули, — бурчит генерал Стесснер, отрываясь от чтения бумаги, — расформировывать полицейский спецучасток мы не можем.

— Это мы не можем, — не соглашается Тигранович, адвокат немедленно поддерживает улыбкой, которую перенял у Алояна будто эстафетную палочку. Такую же лучезарную.

— Мы не можем, у нас власти такой нет. А вы вполне можете, — после короткой паузы Тигранович продолжает увещевающе. — Господин генерал, вы сами знаете, что необходимость в таких подразделениях давно отпала. Нет сейчас нужды в чрезвычайных мерах с частичной отменой конституционных прав граждан. Мы давно в мирных условиях живём.

Генералы вздыхают и переглядываются. Будь Тигранович и Берштейн ближе, уловили бы сожаление и… и согласие. Не нужные сейчас полицейским снайперские винтовки и гранатомёты, но как же не хочется их лишаться!

— Господа, — каким-то немного неуместным ликующим тоном провозглашает адвокат, — мы же вам просто царский подарок делаем. На ровном месте ликвидировать целое подразделение не с руки. Но когда они так крупно подставились… нет-нет, шикарный момент. Грех не воспользоваться!

Переглядываются уже префект с мэром. Что-то в этом есть, — читается в их глазах. Для собственных нужд можно другую часть организовать, спецучасток становится слишком одиозным местом.

— Что у нас там ещё? — вчитывается мэр Богданов, — отдать под суд старшего лейтенанта Куприянова за ограбление задержанного лица. А также… следователя Харитонова и капитана Коротких за угрозы пытками несовершеннолетней во время допроса…

— Молчановы настаивают на сроке для Куприянова, хотя бы условном. Харитонова и мадам Коротких можете подвести под амнистию, — поясняет адвокат.

— Чересчур, — бурчит Трофимов.

— Вовсе нет, — лучезарно возражает Бернштейн, — Куприянов не только вор, он вор в погонах, а это что значит? Он нарушил присягу, он — клятвопреступник, таких во время войны сразу под трибунал отдавали.

— Какими ещё пытками они на допросе угрожали? На дыбу повесить? — скептически интересуется мэр.