Лицей 2021. Пятый выпуск

— Фуфукай сколько хочешь, а платье было… какое знаешь крутое слово?

— Ядерное, — буркнул я. Крутой Али обрадовался тому, что я внимательно слушаю все его уроки.

— Ядерное платье. Да, пожалуй, оно было ядерным. Все девочки точно завидовали. Как все мальчики у вас завидуют твоим мозгам.

— Никто не завидует.

— Завидуют, все. Все, кроме Расула, ты говорил, что вы договорились, что он самый умный, потом ты.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, потому что он мне это сказал. Зашёл домой, сказал это и сразу ушёл к себе. Кто, кроме мамы, должен помнить такие вещи? — сказала она и обняла меня.

— Ты мне не мама, — ответил я. Я не хотел это говорить, но она должна знать, чтобы не приходилось обманываться всю жизнь.

Она немного помолчала, потом сказала:

— Ну и пусть. Я буду почти как мама. Мне без разницы, главное, что ты храпишь в соседней комнате ночью, а утром кушаешь мою дурацкую яичницу. И будучи почти как мама, я должна буду пойти в школу и разобраться с тем, что произошло сегодня. Даже если ты обидишься, зайчик. Я не могу это так оставить.

Я ничего не ответил. Она встала с пола и пошла к двери.

— Это мужские разборки. Ты не должна туда идти, — сказал я, потому что у меня появился хороший план остановить её. — Такие вещи решают папы.

— У нас нет папы, — ответила она грустно.

— Если папы нет, то никто не должен идти, — сказал я. Это был отличный план, который должен был оставить её без решения. Я ждал, что она что-нибудь ответит, потому что у неё тоже всегда на всё бывает ответ, но она ничего не ответила. Просто вышла из комнаты.

У нас дома дурацкие тонкие стены. Слышно, когда соседи ругаются, а ещё слышно, когда соседи плачут. Двери у нас дома тоже тонкие. Поэтому я услышал, как типа мама плакала. Девушкам можно плакать, мужикам нельзя. Это серьёзное и очень важное правило. Правило воина 3. Поэтому я не плачу. А Крутой Али вообще, как родился, никогда не плакал, он даже не знает, что такое грусть. Он так и сказал однажды: «Грусть — чё такое?»

Одна из серьёзных проблем общения с типа родителями — это обращение к ним. Я не могу говорить типа маме «Типа мама, привет». А ещё не могу ей говорить «Джамиля, привет». А ещё не могу говорить «Эй, привет». Вот и получается, что я не могу к ней обращаться. Приходится всегда просто начинать разговор, но она всегда слышит и говорит, что у неё ушки как у кошки, которая всегда слышит мяуканье своих котят. Я не котёнок, я вообще тигар. На улице все на всех говорят «тигар», но как сказал однажды Крутой Али: «В джунглях бывает только один тигар. Ты — тигар» (я знаю, что пишется «тигр», но все крутые пишут и говорят «тигар»).

Я стоял у двери типа мамы несколько минут и думал, как к ней обратиться. Я не люблю, когда говорят про мою маму или про папу. Нельзя говорить про чужих родственников, которых нет, а я сказал про её мужа. Он ушёл очень давно, типа мама не сказала почему. Просто развелись, и всё. Она мне не мама, но она хорошая и вкусно готовит. Я вообще не понимаю, зачем от неё…

— Эй, Крутой Али.

— Чё?

— Можно обзывать старших, если они сделали плохие вещи, но не мне?

— Можно. Можешь сказать на него «олень».

— Хорошо.

— Я вообще не понимаю, зачем этот олень ушёл от неё.

В комнате типа мамы стало тихо, и я постучался в дверь.

— Да? — спросила она.

— Это я.

— Я знаю, что это ты, Ахмед ушёл на тренировки, — тихо посмеялась она. Это хорошо, что она смеётся. Я собирался пошутить, чтобы ей стало весело, но воины не шутят. Хорошо, что уже не придётся.

— Нельзя говорить про чужих родственников, которых нет, а я сказал.

— Извиню только за обнимушки, — ответила она. Пришлось войти в комнату и обнять её. Я не люблю такие вещи, но воин должен быть иногда добрым.

— А где он? Ну, твой… — не знаю почему, мне стало неудобно говорить о нём.

— Бывший муж? — спросила она и замолчала. Мне показалось, что она думала или вспоминала его новый адрес. — Не знаю точно, но надеюсь, что в хорошем месте.

— Он не звонит?

— Нет, — улыбнулась она, как будто он теперь живёт на Северном полюсе и звонить оттуда невозможно.

— А почему?

— Ну, мы много ссорились, и последний наш разговор… мы опять ругались по телефону, и всё. Больше мы не говорили.

— А когда?

— Не помню уже, давно. Наверно, лет десять назад. Уже после развода. Ахмед был как раз твоего возраста.

— А из-за чего?

— Тоже не помню. Так и бывает зайчик. Ой, извини, временно безымянный воин.

— Как бывает?

— Вот так. Поспоришь с кем-то, время пройдёт, ссора забудется, а обида останется. Со временем уже не важно, с кем и почему ты ссоришься. Если было бы важно, мы бы это запоминали.

— Так и бывает, — сказал я с умным видом.

— Ага, — сказала она с грустным видом.

Это была первая ночь, когда я не спал. Я пытался уснуть, но не получилось. Всё потому, что мне в голову пришла классная идея. Я подумал, как хорошо было бы найти типа маминого мужа и опять познакомить их (если он не уехал в Антарктиду, я бы за ним полетел, но мне нельзя, наверное, летать одному). Чтобы они поговорили и снова помирились. Этот классный план я рассказал Крутому Али, а он сказал:

— Зачем тебе эти сопли?