Литерный особой важности

– Что-то случилось?– встревоженно спросила Марина, тотчас же почувствовав изменение настроения любовника. Между ними возникла некая ледяная стена отчуждения, о которую она уже ни раз обжигалась, словно милый Сережа допускал ее до определенной черты, до самим им выставленной границы, приближаясь к которой она не могла пройти дальше, чтобы заглянуть вглубь его души.

– Все нормально,– глухим осипшим голосом проговорил Богдан, вставая развороченной постели,– мне пора…

– Куда?– она укуталась в простыню, скрывая свою аппетитные формы.

– На работу…Там большой заказ…Мне нужно доделать кое-что…– замялся Гончаренко, чувствуя, что ведет себя, как мальчишка. Единственное место, где он мог бы сегодня ночью переночевать было именно здесь, у Марины. Об их связи никто не знал. И это было бы идеальным прикрытием, но что-то внутри него противилось этому. Что-то в область груди, а вот рассудок твердил обратное.

– Никуда я тебя не отпущу!– решительно встала с постели Маринка.– Подождет твоя работа, никуда не денется! Сейчас поужинаем, а потом если захочешь, то пойдешь. Негоже мужика голодным отправлять на ночь глядя…

Она быстро засобиралась. Ловко и оперативно собирая разбросанные вещи. Ничуть не стесняясь своей наготы, а Богдан любовался ею, чувствуя, как желание покинуть этот дом медленно проходит.

– Дай, мне пятнадцать минут,– попросила Марина, отправляясь на кухню, откуда тотчас же что-то заскворчало, запахло, дурманя обоняние аппетитными запахами. Гончаренко давно не ел домашней пищи. Последний раз в Виннице у тетки, когда навещал ее, будучи проездом в тех краях. Националистическое движение за свободную Украину имело именно в западной части страны большую поддержку, и Винница не была исключением.

С улыбкой вспомнив, ароматные пироги тетки Клавы, дурманящий запах огромного яблоневого сада, аккуратные чистые домики, он спокойно оделся и прошелся по спальни своей любовницы. Здесь он не был еще никогда. Узкий старенький трельяж, перед зеркалом которого были установлены несколько фотографий ее сыновей, стоял в самом углу. Напротив него примостился обшитый тканью невысокий табурет. Кресло, телевизор, кровать – все, как везде. Видно, что мужчина здесь не бывает. Розетка выпала, лампочка в люстре перегорела, освещая комнату лишь двумя другими. Отчего в углах спальни расползались широкие тени. Шторы постиранные, вокруг ни пылинки, ни паутинки. Марина была хорошей хозяйкой, даже несмотря на свой сумасшедший ритм жизни.

Богдан прошел босыми ногами по мягкому ворсистому ковру поближе к трельяжу. Посмотрел на фото. Оба парня были разными и похожими одновременно. Черты лица матери давали им сходство, как родным братьям, а вот цвет волос твердил о том, что они все же были от разных отцов. Один беззаботно улыбался, щурясь на солнце, а вот другой хмурился, подчеркивая этим свою серьезность. Он был явно младше и хотел казаться солиднее для своего возраста.

– Они редко ко мне приезжают. У каждого своя жизнь, и кому нужны долгие беседы об урожае, когда вокруг жизнь кипит и удивляет своими красками. Со временем, они пожалеют, что не скучали, не тратили свое драгоценное время, свою молодость, чтобы подарить матери счастье общения, поймут, когда будет поздно будет уже что-то исправлять…И мой телефон будет молчать, а они раз за разом посылать вызов, подписанный «мама»,– Марина подошла неслышно, обняла за плечи, заставив Богдана испуганно вздрогнуть.

– Как-то не жизнеутверждающе…– попытался улыбнуться Гончаренко, ставя фотографии на место.

– Зато честно…Сколько раз, будучи в командировке ты звонила своей матери? – неожиданно спросила Марина, убрав с лица улыбку, заставив задуматься.

– Наверное…

– Да ни разу! А ты попробуй, просто набери, подари ей всего минуту, поболтай ни о чем, послушай ее жалобы, сплетни, удели внимание…Поверь, ты сделаешь ее самой счастливой на свете.

– Просто работа…

– Работа, долги, споры, любовницы, жены, дети…А вот когда-нибудь, этот номер просто не ответит. И ты поймешь, как ошибался,– Марина встряхнулась, прогоняя от себя плохое настроение.– идем поедим…Все готово! Не обращай внимание, это возрастное.

– Ты прекрасно выглядишь!– Богдан попытался сгладить неловкость и обнял любовницу.

– Перестань мне льстит…

– Это правда!– возмутился Гончаренко, шутливо щипая ее за попу.

– Все остынет!– она вырвалась и прошла на кухню. На обеденном столе был накрыт ужин на две персоны, как в лучших ресторанах Киева. Пахло обалденно. Изголодавшийся за день Богдан, не тушуясь, приступил к трапезе.

– Ты говорила, что у вас дурдом на работе?– с набитым ртом завел он разговор, о котором давненько подумывал.

– Не то слово! Все, как с цепи сорвались!– отмахнулась Маринка, накладывая себе немного тушеных овощей.– Шлют указания одно за одним…

– И с чем это связано?– будто бы невзначай поинтересовался Богдан.

– Какой-то серьезный литерный через нас собираются пропускать. Очень уж важный! Секретный! Говорят, из-за него нашего коменданта,– она слегка понизила голос, словно их в доме мог кто-то лишний услышать,– капитана Лужина в своем кабинете застрелили…