Литерное дело «Ключ»

Он учитывал присутствие в городе бывших товарищей по работе. Понимал, что, если его предположения верны, Кло попадет в поле их зрения. Оставив в аптеке старшего провизора вместо себя, объявил, что дела призывают в Марсель. Через десять минут уже входил в двери служебной, на ходу обдумывая, с чего начать. Когда подошел к окну и увидел вдалеке «Империал» – понял: начинать надо с самого простого. Никто не знает об этой его квартире – разве что Стру успел, пылая страстью, проговориться, намекнуть, что есть у него холостяцкая. Но места она не знает и, если на самом деле служит Системе, указать все равно не сможет. Тем более оба Штерна. Ну и слава богу. Теперь: следить, обнаружить, есть ли у Кло сопровождение и, если есть, посмотреть, чего они, субчики, хотят. Скорее всего, они будут ждать новой встречи. Они захотят установить литерное оборудование и прослушать, просмотреть все, что происходит во время свиданий. Так. Но зачем это ей? Да просто: если она завербованный агент, легко предположить, что вербовка состоялась отнюдь не на единстве взглядов на мировую революцию. Кло подловили на мерзости, причем такой, за какую здесь, в обостренно-формальном нравственном мире, могут не просто спросить жестко, а изгнать, сделать парией, что, естественно, для Кло более чем физическая смерть. Но, допустим, что он к ней не придет, искать встречи не станет. Значит, они прикажут ей или Голде Штерн – если это она – создать повод для встречи: разговора, близости – если получится, а в итоге – получение нужной информации. О, это совсем просто: затащат куда ни то, вколют шприц специальной наркотической дряни, пригонят из Москвы гипнотизера – нате-будьте! Все станет ясно, известно, открыто. И тогда, полковник, – в расход. А куда же еще?

Открыл тщательно замаскированный за тяжелой фальшивой стеной сейф. С этим сейфом была особая история. Когда искал служебную – с особой охотой осматривал квартиры с потайными ящиками, сейфами, вмонтированными в стены. Видимо, посредник заметил это и однажды привел в выморочную квартиру, именно эту. Прежние владельцы умерли – что могло быть безопаснее? Купил и никогда не жалел.

Достал из сейфа бинокль и набор несмываемого грима, парики, усы, бакенбарды и в мгновение ока превратил себя в мужчину преклонного возраста, в очках, с палочкой; теперь следовало подобрать одежду – для этого существовал целый гардероб. Отобрал пиджак образца 1952 года с длинными узкими лацканами и удлиненной талией, узкие до неприличия брюки и белую рубашку с воротником, у которого уголки были непомерно велики, дополнил костюм узеньким китайским галстуком с узелком в булавочную головку и, взглянув в зеркало, обнаружил не то московского стилягу образца 1949–1950 года, не то выжившего из ума старичка, тоскующего по далекому прошлому. И хотя костюм и облик привлекут наверняка внимание, умудренно пожал покатыми плечами: завтра будет другой костюм и другой облик. Это не страшно и бывшим товарищам по оружию не по зубам.

Кло обнаружил в то же самое время, что и в первый раз. Снова рядом с ней шел веселой походкой лиловый негр, она вовсю щебетала и улыбалась, стало даже обидно: ну, неужели не оставил он в ее сердце ни малейшей зарубки?

Мгновенно спустившись к подъезду, сел в автомобиль и через несколько минут оказался напротив ее дома. Взглянул на часы: они будут здесь минут через десять. Отогнав автомобиль за угол, вернулся и вошел в закусочную напротив. В зеркальное окно хорошо был виден вход с латунными ручками, окна лестницы, крыша. Закурил, приказал пива и креветок и стал ждать. Когда мимо ее дверей прошли два человека – не торопясь, на расстоянии двадцати шагов друг от друга, понял: они. Ошибки здесь не могло и быть. Это для швейцарской и прочих полиций, привыкших работать артистично, вдохновенно, творчески, этот выработанный, неторопливый шаг, застывшая шея, тупой взгляд – это для них наши убогие «наружники», местные или прибывавшие из Москвы в долгосрочные командировки, не умеющие – несмотря на все усилия преподавателей – наблюдать, фиксировать, казались неразрешимой загадкой, – на противоречии, должно быть. Для него же все эти тумбы в топорно сидящих костюмах были открытым листом. Не умеют носить хорошие костюмы товарищи чекисты всех поколений.