Лисы графства Рэндалл

И вошли они – господин Кормье, снова в цилиндре и с тростью, и его дочь в зелёном платье с пышными юбками до колен. Из-под подола виднелись белые чулки, один слегка приспущен, но отец этого явно не замечал, да и служанку в синем это не волновало.

– Вы всё-таки пришли, – с восхищением выдохнула Мари-Доминик и просияла такой улыбкой, что невозможно было не улыбнуться в ответ. – Жоэль, они пришли! – дёрнула она за рукав Кормье.

«Странно, что девочка называет отца по имени».

– Ничего удивительного, о прекрасная госпожа, – нараспев произнёс волшебник, склоняясь гибко и низко, расплёскивая скользкие многоцветные ткани по каменному полу – широкие рукава, подол, пышная верхняя накидка; непрерывное движение, сперва вниз, затем вверх – как волна. – Вы достойны самых дивных чудес…

Он коснулся тонкими пальцами одного треножника, затем другого, и с секундной задержкой они вспыхнули, разбрасывая сперва колючие холодные искры, а потом – густой дым, красный и синий.

Ирмины собаки по беззвучному для человека сигналу уселись на задние лапы.

Мари-Доминик восхищённо захлопала.

Представление началось.

Первый фокус был простым, по сути, но волшебник умел превратить его в спектакль. Называлось это «преодолением судьбы». Мы разыгрывали, соответственно, гадателя и недотёпу с ярмарки. После нескольких эффектных трюков с перемешиванием колоды в воздухе я, согласно роли, просил волшебника «погадать» мне. Он соглашался – дым в то же время изменял оттенок на более тёмный, зловещий. Волшебник демонстрировал зрителям обычную колоду, предлагал проверить её и всё в том же духе. Затем, уже раскладывая карты на столе, незаметно подменял их пиковыми тузами, на которых посередине вместо масти было изображение пляшущего скелета. Когда карты постепенно открывались, я изображал ужас, смятение и начинал плакать о своей горькой судьбе. И тогда волшебник торжественно заявлял, что он так искусен в колдовстве, что может изменить даже предопределённое будущее. Далее следовало ещё несколько красивых метаморфоз дыма и искр в треножниках, волшебник обходил стол для гадания, зловеще шелестя одеяниями, делал какой-нибудь красивый жест – и вуаля, карты со скелетами превращались в карты с белым голубем и веткой мирта. Я с поклонами благодарил его, а затем оборачивался к зрителям и сообщал, что теперь-то меня ждёт счастье, процветание и вечная любовь.

Проще не бывает. Даже дети понимают, что это фокус, игра, подмена…

Но когда карты стали чёрными, Мари-Доминик расплакалась по-настоящему.

Волшебник спрятал усмешку за рукавом, бросил на меня лукавый взгляд искоса, а затем подошёл к девочке.

– Вижу, вам очень мил этот юноша, так, юная госпожа? – вкрадчиво спросил он. Мари-Доминик быстро кивнула и поджала губы. – Что ж, тогда вы можете его спасти. Вы позволите?.. – обернулся он к Кормье и, получив молчаливое согласие, протянул девочке руку и увлёк её за собою в круг.

Далее всё прошло как обычно – дым, искры, певучие заклинания и вестники смерти, обращающиеся вестниками счастья. Будучи наконец «спасённым», я рассыпался в благодарностях волшебнику и Мари-Доминик.

Господин Кормье продолжал скучать на диване, потягивая вино из бокала.

Затем пришёл черёд Ирмы и её собак. Она быстро смекнула, что девчонка – благодарный зритель, и тоже вовлекла её в представление, позволив подержать палочку, через которую прыгали собаки. Волшебник в это время невозмутимо готовил сцену к следующему трюку. Когда хохочущая и слегка подуставшая Мари-Доминик вернулась на диван и потребовала у служанки холодного морса, я подошёл к Ирме и поздравил её с удачным выступлением.

– Рано, – шепнула она в ответ, закрепляя поводки на поручне тяжёлой клетки. – Ещё могу сорваться. Собаки почему-то очень испуганы.

– Его боятся? – Я скосил взгляд на господина Кормье. – Ну, не удивительно. Суровый человек.

– Не его, – качнула она головой. – Её. Я тоже сначала подумала на старикана… Но дело не в нём. Он-то обычный мелкий тиран, моих деток таким не запугаешь…

Мне стало интересно – и слегка страшновато.

– И в чём же дело?

– Не знаю, – так же, еле слышно, ответила Ирма. – У Клермонта спроси, у него чутьё хорошее. Или сам присмотрись.

– Мне нравится эта девочка, – решительно ответил я. – Она точно хорошая.

– Если ты так говоришь – я поверю, – хихикнула Ирма и легонько шлёпнула меня концом поводка по голени. – Иди уже, Клермонт готов.

Хотя представление по-прежнему шло без сучка без задоринки, после слов Ирмы я стал внимательнее присматриваться к Мари-Доминик. И не знаю, была ли это игра воображения или что-то ещё, но время от времени мне начала мерещиться человекоподобная тень за плечом у девочки. Особенно когда Мари-Доминик вставала напротив северного края веранды, на фоне закатного неба – золотой, пронзительно-алый, малиновый и глубоко-синий цвета слегка туманились, точно за спиной у неё дрожало облако пара.

В перерыве, пока Ирма показывала свой новый коронный трюк с голубями и кроликом, я рассказал об этом волшебнику, пока он раскуривал длинную трубку.