Лист Мёбиуса

Сновидения не приходили, и я ушел в воспоминания. Я часто вспоминал своих теток и их мужей, двоюродных сестру и братьев. После поездки в Симферополь мы больше не собирались такой большой компанией, полным, как говорится, составом. Тетя Клава развелась с дядей Рудиком. Подросшие дети разлетелись по стране. Потом умер отец. Поездку я помнил во всех подробностях, помнил море, чьи волны пугали меня своими набегами, а взрослые смеялись. Мне не нравилась соленая вода, мне не нравилось палящее солнце, хотя у нас в степи его было гораздо больше! Но нравились новые впечатления, предметы, люди, ситуации, старенький деревянный трамвай в Симферополе. Мастерская деда Василия, где он сколачивал ящики для фруктов, там приятно пахло опилками и компотом. Сколько лет мне было? Пять или шесть. А были ли у меня воспоминания гораздо раньше этого возраста? Я стал напрягать память. Палаточный городок военных, расположившийся рядом с нашим двухэтажным «учительским» домом, четырнадцатилетний казах Щука (помню только кличку, имени не помню), сосед Мартын, на пару лет меня старше, соседка Наташка и наши тайные игры с ней, которые не нравились взрослым. А до «учительского» дома? Мы жили в комнате в длинном бараке, где ужасно пахло чем-то несъедобным, гремели тазы, шкварчили харчи на печках. Так. Еще раньше. Летний лагерь. Обрывистый берег реки с вырубленными в грунте ступеньками. Упавший в речку мячик, застрявший в камышах. Мои усилия по его вызволению. Мячик в руках, я пытаюсь подняться с ним по крутым лесенкам наверх, но он выскальзывает и опять падает в реку. Вновь достаю его, вновь поднимаюсь по лестнице, но она слишком крутая, и, чтобы сбалансировать, я выпускаю мяч из рук. Начинаю все сначала. Теперь, взяв мокрый мяч в руки, я пытаюсь его кинуть выше лестницы, чтобы он остался наверху, а я поднялся без него. Но мяч не долетает и до середины ступенек. Я осознаю свое бессилие, отчаяние от безысходности охватывает меня. И все же упрямство заставляет повторять процедуру снова и снова. В какой-то момент я не выдерживаю и реву. На рев появляются взрослые и со смехом вызволяют меня и мяч. Сколько мне было? Года три-четыре. А я уже тогда понял, что такое Сизифов труд. Интересно, еще раньше я что-нибудь помню? Вот. Картинка такая: луч фонаря высвечивает на полу палатки в траве огромного черного жука, отец хватает его и выбрасывает наружу. Я реву от испуга. Этот жук прополз по моему лицу. Мне меньше трех лет… Интересно, а могут ли быть воспоминания еще раньше? Я напрягаю свой мозг и… Ясно и четко представил огромное чистое небо. Голубое-голубое, подернутое золотистыми лучами солнца. Вдруг большую часть неба заполняет лицо. Лицо, обрамленное седой бородой и седыми волосами. Синие глаза пристально смотрят на меня. Они не излучают угрозы, поэтому мне не страшно, а как-то захватывает дух. Буд-то бы меня качают на качелях, и я то взлетаю высоко, то падаю вниз. Глаза не выражают и умиления или радости. Они внимательны и мудры. Взгляд огромных глаз как бы спрашивал меня: кто ты, зачем явился сюда, что хочешь принести в мир? А я не отвечал, потому что еще не умел разговаривать. Откуда это воспоминание? С самого рождения или немного позже? Может, это выдумка сознания? Тогда откуда такая четкая картина, которую я нигде и никогда не видел? А тем более не в состоянии был вообразить? Откуда в моем воображении картины осады монголами древнерусского города, охваченного пламенем пожара? Я узнал о монгольском иге только в восемь лет, а сон этот мне снился с четырех. С четырех лет мне снилась и странная темная планета, на которой люди ходили в чем-то, напоминающим скафандры, не было солнца и все было раскрашено в серебристо-черные цвета. И ощущение массовой паники. Люди пытались скрыться отчего-то или от кого-то, улететь на каких-то странных машинах. Фантастикой я увлекся в пятом классе, а сон регулярно ко мне приходил с дошкольного возраста. Я не понимал этого. Если мне однажды приснился ядерный взрыв, то вычислить – откуда ноги растут – банально просто. Половине человечества тогда снился подобный сон, так как массовая пропаганда Запада и Востока смаковала во всех средствах массовой информации угрозу ядерной войны. А откуда монголы и откуда скафандры? Генетическая память? Она может касаться только прошлого. А будущего как может касаться генетическая память? Или это не будущее?

Такие размышления сильно утомили мой мозг. Он не захотел ничего анализировать. Он предложил мне сон без сновидений.

42.

В пятидесяти метрах от опорного пункта мы остановились рядом с фонарным столбом, и Иван Григорьевич заставил рядового Стопку веткой нарисовать на земле план здания.