Лисья тень

Я задула свечу и опустила ее на пол. Затем прикрыла глаза, поднесла руку к лицу и призвала свою волшебную силу. На ладони вспыхнуло и заплясало призрачное бело-голубое пламя; вторя ему, затанцевали на колоннах жутковатые тени. Разгоревшись, пламя превратилось в огненный шар, и я увидела на стене храма свою тень — человеческую фигуру с острыми ушками и пушистым хвостом.

Вскинув голову, я очертила рукой полукруг, и огоньки кицунэ-би разлетелись во все стороны, звездопадом рассыпавшись по залу. Я довольно огляделась: на каждом фитильке дрожало голубовато-белое пламя. Как по мне, лисий огонь был куда красивее обычного, хотя с ним вид у зала стал жутковатый.

Но свечи горели — это главное. А до вечерних медитаций оставался еще час-другой. Пока что я совершенно свободна. Отряхнув руки от пыли, я поспешила к выходу, как вдруг снаружи послышались голоса.

Я замерла, потом по стеночке дошла до двери и выглянула наружу. По лестнице в главный зал поднимался Дзин, но хуже всего было то, что он был не один, а с Дэнги.

О нет. Я испуганно прижала уши к голове и отскочила назад. Если меня поймают, то, скорее всего, начнут читать нотации о том, как важны в работе терпение и усердие. Возможно, даже запретят пользоваться магией. И наверняка заставят все переделывать и вновь зажигать свечи, но на этот раз уже под присмотром.

Спрятаться. Мне срочно нужно где-то спрятаться.

Я понеслась к дальней стене и, прошептав извинения, протиснулась за высокую статую Нефритового Пророка. Секунду спустя тишину нарушил громкий вопль.

— Лисий огонь! — Эхо шагов Дэнги разнеслось по залу, и я осторожно выглянула из-за статуи, чтобы понаблюдать за ним. Он в ярости метался по комнате, а кицунэ-би отбрасывал дрожащие белые отсветы на его разъяренное лицо. — Эта чертовка зажгла свечи лисьим пламенем! Нет, ну надо же… — прокричал он, брызжа слюной. — Я до нее доберусь…

— Будет вам, Дэнга-сан, — послышался голос Дзина, спокойный и даже немного веселый. — В конце концов, она еще ребенок, к тому же кицунэ. Она не понимает…

— Ну уж нет! — Дэнга еще раз резко развернулся и оглядел зал, а потом решительно направился к выходу. — Все зашло чересчур далеко. Теперь-то точно ясно, что в девчонке больше лисьего, чем человечьего, и что природа ёкая в ней затмевает людскую природу. Нужно что-то делать. Больше я эти выходки терпеть не намерен.

— Что вы задумали, Дэнга-сан? — сощурился Дзин.

— Хочу поговорить с учителем Исао и убедить его, что нужно с этим заканчивать, — ответил Дэнга, и у меня внутри все сжалось. Он переступил порог, и его голос поплыл вверх по ступеням. — Пора лишить ее лисьей магии. Пока мы не обнаружили в наших рядах настоящего демона.

Мое сердце бешено заколотилось. Дзин проводил взглядом Дэнга, который спешно покинул зал, вздохнул и принялся задувать кицунэ-би на свечах. Огоньки он гасил по очереди, медленно и сосредоточенно, полностью погрузившись в это занятие. Я знала, что через несколько минут он закончит и уйдет, но мне не хотелось здесь оставаться: я боялась, что Дэнга вернется с учителем Исао и исполнит свое обещание. А попытайся я выскользнуть из зала, Дзин непременно бы меня заметил. К счастью, в рукаве у меня оставался запретный козырь.

Я опустилась на колени, нащупала на полу нужную дощечку и отодвинула ее, открыв проход на нижний этаж. Для обычного человека — даже для маленького! — лаз был слишком узким. Но я была не просто человеком. Я была кицунэ.

Зажмурившись, я вновь призвала свою силу, и сердце забилось в предвкушении. По большей части лисья магия и впрямь сводилась к обману и хитрости, как любил говорить Дэнга. К тому, чтобы заслонять правду иллюзиями, заставлять других видеть и слышать то, чего на самом деле нет. Создавать безупречные копии, которые не реальнее отражения в зеркале. Но была одна форма, которую я могла принимать, хотя мне строго-настрого запрещалось делать это без разрешения.

Но сегодняшний день как нельзя лучше подходил для того, чтобы нарушить все запреты.

Тело налилось теплом, и я ощутила, что резко уменьшаюсь в размерах и что меня окутывает знакомая белая дымка. Когда я открыла глаза, пол был куда ближе, чем раньше. Звуки стали громче, тени почти растворились, воздух наполнился новыми запахами — затхлостью земли, резким привкусом металла, ароматом дыма, еще висевшим в воздухе. В мутном отражении на пьедестале статуи я разглядела остроносую мордочку, золотистые глаза и пушистый хвост с белым кончиком, обвившийся вокруг лап.

Учитель Исао не одобрял мои превращения в лису. «Ты человек, — твердил он. — Да, ты кицунэ, но быть Юмеко куда сложнее, чем быть лисой. Если проведешь в теле зверя слишком много времени, однажды позабудешь, что значит быть человеком».