Лёшка-"студент"

— Потом он потребовал свиданий с женой не менее двух раз в месяц. После полумесячной голодовки добился… — генерал загнул второй палец. — После этого он отказался сотрудничать с доктором медицинских наук Зайковым, крупнейшим специалистом в области гипноза, и нам пришлось опять согласиться. Далее, он потребовал кота в камеру, на этот раз голодал месяц. Уступили… Затем он заявил, что должен иметь свободный выход в прогулочный дворик, что иначе он заболеет, что ему необходим свежий воздух — и мы опять пошли ему навстречу! Я не буду перечислять все, например, гитару, цветной телевизор и другие требования Ковалева, выполненные нами… — генерал демонстративно поднял вверх руки, разжал кулак и снова сжал пальцы, на второй руке пальцев не было — отсутствовала вся кисть, генерал потерял ее в горах Афгана.

Генерал смотрел на подчиненных, и Каверзнев опустил голову.

— У него под боком жена, — продолжал генерал, — сын, и для них и охраны мы вынуждены построить кухню и переоборудовать дом. По его прихотям мы отказываемся от запланированных экспериментов, и я позволю себе напомнить, товарищи офицеры, что план работы лаборатории составляется с участием крупнейших ученых, а утверждается самыми высокими руководителями! И при этом мы еще вынуждены соблюдать строжайшую секретность…

— Но иначе мы можем потерять Ковалева! — не сдержался Каверзнев, он понял, что на этот раз Лешке могут не уступить. — Вы вспомните, сколько он сделал за это время! Ведь он вылечил несколько десятков человек! Разве он не заслужил более внимательного отношения.

— Вы забываете, что Ковалев — преступник! — отчеканил генерал. — И преступник, совершивший не одно преступление! А преступник обязан отбывать наказание!

— Но не бессрочное…

— В общем, так! — генерал прихлопнул ладонью по столу, как он делал в минуты раздражения. — На этот раз прихоть Ковалева удовлетворена не будет. Он и так слишком хорошо живет! С завтрашнего дня в распоряжение группы будет предоставлен самолет. А с сегодняшнего охрана объекта должна осуществляться по усиленному типу. У меня все.

Довольный врач и мрачный подполковник встали.

— И учтите, Каверзнев, никто вас не освободил от обязанности составлять психологический портрет Ковалева, чтобы предупредить нежелательные осложнения. Вы, именно вы, обязаны все предусмотреть! Никто лучше вас не знает его!

— В создавшейся ситуации я вынужден предупредить о невозможности такого прогноза. Я не знаю, что он сделает завтра…

— Но вы обязаны! — с нажимом сказал генерал.

— Я трижды подавал рапорт о переводе на другое место службы и пять раз — об увольнении из органов. Сегодня же вы получите еще один рапорт.

— Вы свободны, подполковник, — генерал смотрел на Каверзнева с угрозой. — Можете идти.

Каверзнев давно стоял перед столом по стойке «смирно». Он сделал четкий, как на строевой подготовке, поворот и вышел из кабинета.

«Ну и плевать! — думал он, спускаясь по лестнице, покрытой ковром, предъявляя удостоверение часовому и выходя из мрачного серого здания. — Не понимаете вы ничего, и нельзя вам объяснить это в силу вашего тупоумия… Как вы взвоете, когда Лешка устроит что-нибудь вроде мощного поноса у офицеров охраны?! Забегаете!.. А не думаете, что точно так же он может заставить открыть двери тюрьмы, и он об этом знает!.. И не будет у вас объекта эксперимента».

Каверзнев сел в машину, кивнул водителю, и машина понеслась по улицам города.

«А знает ли Лешка о том, что при выходе из здания его ждет только смерть? Ведь с приборчиком он не может пройти дальше забора… Не знает… Ничто не спасет жизнь парня, на свое несчастье получившего дар, о котором он никого не просил. И он никогда не узнает причину смерти… — думал Каверзнев. — Датчики сработают при попытке прорыва… Жаль парня. А ведь он все равно не уступит. Но как объяснить это генералу?..»

И тут Каверзнев поймал себя на мысли о том, что скорей бы уж Лешка бежал и пусть все кончится… Подполковник устал от этой службы.

— Леша, — тихо сказал Каверзнев в микрофон, глядя на экран, где Ковалев, сидевший в кресле в своей камере, отложил журнал и посмотрел на часы, — Вера с Костей уже далеко… В самолете… Дело, для которого их привлекли, не терпит отлагательств, а тебя нам не разрешили послать вместе с ними…

— Так значит, меня обманули? — так же тихо спросил Ковалев.

— Никто тебя не обманывал! Просто было решение увезти их по возможности без шума…

Каверзнев ждал ярости, броска в телекамеру первого попавшегося предмета, но Ковалев только крепче сжал зубы.

— Когда они вернутся? — спросил он.

— Завтра. Но если ты начнешь буянить, их не пустят сюда.

— Они с Черным? С Шенгелая?

— Нет. Шенгелая здесь.

— А сейчас ты не врешь?

— Нет.

Ковалев опустил голову.

Каверзнев понимал, какая буря сейчас происходит в душе Ковалева, все-таки он хорошо изучил своего подопечного, но внешне, в лице, в глазах Ковалева, никак не проявлялась эта буря.

Лешка подошел к включенному телевизору, где на экране коренастый парень в старой гимнастерке закричал: «Атас!», а несколько мужских голосов подхватили: «Веселись, рабочий класс»…