Линкольн

Однако еще накануне ночью Мид собрал генералов на военный совет. Выяснилось, что только два корпусных командира хотели драться. Мид высказался за немедленное наступление, но, когда дискуссия закончилась, решил подождать. В понедельник 13 июля Хэй отметил в своем дневнике: «Президент озабочен и обеспокоен молчанием Мида». Утром 14-го: «Президент подавлен депешами Мида, полученными прошлой ночью. Они составлены в осторожных, даже робких выражениях… разговоры о разведке слабых пунктов противника и тому подобное». Президент опасался, что Мид будет бездействовать. В полдень пришло еще одно сообщение: противник ушел, не понеся дальнейшего урона. Президента это глубоко огорчило.

— Они были в наших руках, — сказал он Хэю. — Нам нужно было только протянуть руку, и мы бы их схватили за горло. И все, что бы я ни говорил, что бы ни делал, не сдвинуло армию с места.

Уэллес винил главным образом главнокомандующего Галлека: «За весь период летней кампании я не увидел, не услышал, не получил никаких доказательств силы, таланта, воли или инициативы генерала Галлека. Он ничего не предложил, ничего не решил, ничего не сделал; только ругался, курил и почесывал свои локти».

15 июля 1863 года президент издал «Прокламацию благодарения». Союз штатов будет сохранен, его конституция защищена, мир и процветание установлены навечно. «Да будет известно, что день 6 августа мной назначен днем всенародного благодарения, молитвы и восхваления. Я приглашаю народ Соединенных Штатов собраться по этому случаю в обычных для него местах богослужения… и отдать должное всевышнему за изумительные его деяния в пользу нации…»

В день издания прокламации достоинству и величию правительства США был брошен вызов. Правительство пошатнули, загрязнили оскорблениями, создали угрозу самому его существованию. В крупнейшем городе страны возникли беспорядки, чинилось насилие.

13, 14 и 15 июля в Нью-Йорке толпы горожан и шайки грабителей принялись по заранее разработанному плану громить различные правительственные учреждения. Они выгнали начальника военной полиции из его кабинета, разломали барабан-вертушку, из которого вытаскивали фамилии очередных новобранцев, разорвали в клочки регистрационные книги и разный документы, полили все скипидаром, подожгли здание, прогнали прибывшую полицию и пожарных. Кроме мобилизационного бюро, сгорело 6 зданий. Толпы разгромили и сожгли еще одно мобилизационное бюро на Бродвее, разграбили близлежащие магазины, сожгли 12 домов, разбили стекла и двери дома республиканского мэра Опдайка, разграбили его имущество и в полночь сожгли дом генерального почтмейстера США Абрама Вэйкмана, предварительно разграбив имущество. Были сожжены здание паромной переправы, гостиницы, аптеки, магазины одежды, фабрики, салуны, хозяева которых отказывались бесплатно поить грабителей, полицейские участки, методистская церковь, протестантская миссия, сиротский приют для черных детей.

Из арсенала прогнали 40 полицейских и 15 вооруженных рабочих, убив при этом пятерых, захватили мушкеты и патроны, затем арсенал подожгли. Ежедневно эти шайки вешали по три негра; был повешен на фонарном столбе капитан 11-го гвардейского полка штата; негритянское население бежало из города. Были воздвигнуты баррикады на нескольких улицах. Бунтовщики распевали песни вроде: «Мы повесим старика Грили на ветвях закисшей яблони и отправим его прямо в ад»; орали: «К черту мобилизацию и войну!» и «Передайте старине Эйбу, пусть-ка приедет в Нью-Йорк!»

Не слепая ярость выгнала толпы на улицу. Кто-то все продумал, выбрал время, когда губернатор отправил боеспособные части в Геттисберг. Против бунтовщиков можно было выставить всего лишь 1 500 полицейских. Денно и нощно они дрались, пуская в ход дубинки и револьверы. Десятки полицейских были убиты, сотни ранены.

В первые дни бунтовщиками двигало одно чувство: они ненавидели мобилизацию. Бунт начался в понедельник, а в предыдущую субботу человек с завязанными глазами вытащил из барабана-вертушки 1 200 листков с фамилиями новобранцев. Фамилии эти были опубликованы.

Если они поверили таким газетам, как «Уорлд», «Джорнэл оф коммерс», «Экспресс», «Дэйли ньюс», «Дэй бук», «Мэркюри», они добровольно становились пушечным мясом тиранического и деспотического правительства, ежедневно нарушающего конституцию и основные законы страны. Против правительства и мобилизации выступили бывший президент США Франклин Пирс и губернатор Нью-Йорка Симур.

Независимо от всяких дискуссий огромное значение приобрел простой и ясный факт — за 300 долларов любой рекрут мог купить себе замену. Оказалось, что это «война для богатых и смерть на поле боя для бедных», как говорили в 5 тысячах салунов и за семейным столом в 100 тысячах домов нью-йорка.

Толпы несли плакаты с лозунгами: «Долой обязательную военную службу!» и «Долой 300-долларовый выкуп!» Но были и демонстранты с плакатами: «Кровь бедняка — это золото для богача». Были и шайки преступников из молодежи, занимавшиеся только грабежами и поджогами.