Линия Крови

На обратном пути из Воздвиженского отряд чекистов попал в засаду. На ночной дороге красноармейцев атаковали не сторонники арестованного священника. Не мятежные крестьяне и не лесные разбойники. Неожиданно и молча на них бросились, одновременно со всех сторон, жуткие, вселяющие ужас ночные твари. Внешне кошмарные твари походили на людей, но людьми не являлись. Это стало ясно очень быстро, едва в грудь некоторых из них, в упор, были выпущены первые пули. Выстрелы отбрасывали дьявольских существ назад, опрокидывали, но остановить не могли. А еще твари не были вооружены. Оружием им служили крепкие клыки и когти. Ночь наполнилась звуками выстрелов, душераздирающими криками жертв; рыком и воем упырей. Отчаянно кричал, умолял развязать руки и вернуть крест священник…

В считанные минуты все было кончено.

В живых остались лишь четверо. Священник, трогать которого низшим вампирам строго-настрого запретил Черный граф. Да трое солдат, что вопреки идейным установкам комиссаров носили под бельем православные крестики. Хотя это выручило сегодня не их, а Вампира. Андрей приказывал нескольких солдат оставить в живых, да никто из опьяненных кровавой вакханалией упырей остановиться не подумал. Возможно, что и Сергия от укусов упырей спас не столько приказ Вампира, сколько собственная Вера.

Всюду еще продолжали, урча, досасывать кровь несчастных жертв упыри, когда Иван и Акулина подвели ополоумевших от ужаса солдатиков и Сергия к Андрею. Черный граф восседал с каменным лицом посреди телеги. Рядом с ним сидела хрупкая молоденькая девушка. Рукой Вампир придерживал трясущуюся дочь смотрителя за шею. Лишь Сатана ведает, каких усилий стоило ему удержаться от жажды, не дать воли инстинктам создания Тьмы. Зубы Вампира были стиснуты, глаза полуприкрыты.

- Снимите с них кресты, - поцедил он.

Иван не понял, о каких крестах идет речь. Смекнула Акулина. Она бесцеремонно повытаскивала, посрывала с бойцов нательные крестики, швырнула в канаву. Когда ненавистные символы исчезли в черной воде, Вампир распахнул глаза. Уставился в упор на священника. Сергий отвечал ему тем же.

- Что смотришь?! Узнал?! – с ненавистью прорычал граф… – Вижу, узнал.

Кровавые рубцы губ на меловом лице изогнулись в улыбке.

- Что? Не ждал меня здесь увидеть?

Сергий не отвечал. Губы его беззвучно шевелились – старик читал про себя молитву. Вампира это позабавило.

- Не жда-ал, - довольно прошипел он. И резко, свирепо рыкнул: - Зато я тебя ждал!!

Он отшвырнул несчастного ребенка и вскочил с телеги. Черной тенью навис над Сергием. Старик зашевелил губами быстрее, некоторые слова молитвы стали слышны.

Хрясть! – врезалась в щеку священника бледная длань.

Голова Сергия резко мотнулась.

- Отвечай, где тело моей жены?! Ну?!

- Оно превратилось в прах, - ломким голосом, но твердо проговорил Сергий. И добавил: - Зато душа ее теперь свободна.

- Свободна?!! – взревел Вампир.

Полные тьмы, горящие глаза графа встретились с упрямым взором священника.

- Ладно! Тебя я тоже освобожу…

Граф повернулся к чете смотрителей.

- Иван! Ко мне!

* * *

Черный граф приказал Ивану и Акулине провести черную мессу. С человеческим жертвоприношением. Им предстояло сделать это в многострадальном храме села Дмитриевское.

Иван. Иван еще совсем недавно был человеком богобоязненным. С того момента, как судьба-злодейка свела его дорожку с обильно политой кровью стезей бывшего графа, он ходил словно в воду опущенный. Часто в тайне от хозяина крестился, тихо шептал Богу мольбы о прощении. И понимал - прощение ежели и получит, то лишь пойдя супротив поселившегося в особняке ужасного создания. На противоположной чаше весов был Страх. Большой Страх складывался из трех простых. Первым был страх смерти. Вторым – страх потерять привычное жилье. И, наконец, страх за жизнь дочери. Аннушку, любимую дочурку, прОклятый граф неотлучно держал при себе. И это сводило Ивана с ума.

По мере все большего погружения в леденящие кровь деяния бывшего графа, смотритель становился день ото дня угрюмее и печальней. Стал молчалив. Постоянно о чем-то думал. Душа его терзалась. И в этих терзаниях смотритель от страхов своих постепенно избавлялся. Он сам еще не до конца осознавал, но это было так. Первым пропал страх потерять жилье – лучше спать под открытым небом, чем в приделе Ада. Потом ушла боязнь смерти – ее вытеснил страх умереть без покаяния. НАСТОЯЩЕГО покаяния. И еще смотрителя больше смерти страшила перспектива разделить участь сына. Стать таким, как эти жуткие существа.

Оставался лишь страх за жизнь дочери. ПОКА оставался.

Ноябрьская ночь была холодна. Стылый воздух дышал обещанием скорого снега. Внезапно поднявшийся ветер гнал по черному небу седые лохмотья. В разрывы меж ними то и дело выглядывала луна. Акулина, за ней пленный солдат и, за его спиной, Иван поднимались меж черных, корявых, потерявших последние листья деревьев к обреченному храму. Восхождение давалось нелегко. Но, несмотря на трудный подъем, Иван дрожал от озноба. И виной тому была не ноябрьская стужа. Холод засел в позвоночнике, леденил изнутри.