Линии Леи

— Подождите! Разве такое возможно? Корью вроде бы только люди болеют? Мы отличаемся от других видов настолько, что вирусы у нас разные. А иноро…

— Путешественники, Стожар! Привыкните уже к этому термину. Все путешественники относятся к белковой форме жизни, и подвержены схожим с нашими болячкам. Если вирус очень заразен, есть шансы на мутацию. Именно поэтому первое, о чем позаботилось метро после начала контактов, это ППЗ, противопаразитарная защита.

— Да, я слышал. Вентиляционные шахты добавляют в воздух фермент. Как там его, био… стазо… не помню. И постоянно прокачивают эту смесь вдоль каждой линии. Такие же установки, но поменьше, есть в крышах всех вагонов.

— Высокая и пока недостижимая для нас технология. Ради неё мы позволили одной кровососущей расе свободно, даже без таможенного контроля, пользоваться поездами.

— Не сходя на перрон.

— Этот запрет они регулярно нарушают, вы как оперативник должны знать.

Я украдкой поглядел на потолок и лампочка послушно моргнула. Желание запустить в неё пресс-папье пропало так же быстро, как и появилось.

— Ещё вы должны знать, что ППЗ гарантирует дезинфекцию людей только на нашей территории. За пределами метро это не работает. И именно по этой причине категорически, — вы слышите? — категорически запрещено перемещение любых материальных объектов за пределы метрополитена. Самый строжайший запрет касается биоматериалов.

Вересаева повернулась и хлопнула ладонью по столу. Кажется, я её бешу. Только не понимаю, чем.

— Это всё вроде было в лекциях. При чём здесь я, вы можете сказать?

— Прямо сейчас один очень развитый, обжитой и в своём роде симпатичный мир переживает эпидемию. — Вересаева склонилась ко мне через стол, вынырнув из клубов дыма, словно корабельная ростра из тумана. — Местных жителей поразило нечто, действующее на них, как корь на людей. Обитатели этого мира оказались достаточно грамотны, чтобы проследить источник заразы. И теперь угрожают такими санкциями…

— Нам?

— Нам, нам. Час назад они прислали ультиматум. Требуют выдать им для суда виновников заражения, нелегально проникших на их линию Леи и подбросивших заражённое вирусом оружие.

— Оружие? Подбросили? И что, вы думаете, это я?

— Оружие, перепачканное кровью. Один рыбоглазый по скудоумию утащил вашу дубину домой и занёс себе в организм чёрт знает что!

Меня словно окатили кипятком. Я вспомнил в мельчайших подробностях драку с Буньипом. Жутких пассажиров. И проклятую резиновую дубинку, оставшуюся на полу. После привокзальной свалки на ней могла оказаться не только моя кровь или чья-то корь, но и холера, и бубонная чума.

— Откуда же мне было знать? Я на тот момент вообще думал, что брежу!

— А позже? На собеседовании?

— Позже у меня вылетело это из головы. Другими впечатлениями завалило.

— Допустим! Мы можем заявить о непредумышленных действиях с вашей стороны. Юридически, вы не были нашим сотрудником на тот момент, поэтому обвинения в халатности тоже не состоятельны. Это не снимает вины с нашей оперативной службы, и всё же — аргумент. Да, я бы так и ответила на их запрос ещё вчера.

Вересаева упёрлась обеими ладонями в край стола, мундштук угрожающе дымил в мою сторону. Голос её стал ниже и грубее.

— Вы мне нравитесь, Стожар. Вы вечно лезете не в своё дело, в вас есть потенциал. Вы могли бы стать отличным опером. Но я терпеть не могу, когда мне врут! Поэтому сейчас вы скажете прямо. Что я должна ответить на требование выдать всех участников инцидента?

— Ну, мы не можем… Буньип у нас по-прежнему в розыске… Мы со Сфинксом как раз получили по нему новые данные…

Я мямлил, понимая по глазам Вересаевой, что попался. Её словесная ловушка была поставлена идеально.

— Всех, Стожар! — прорычала она. — Всех ТРОИХ!

Я вжался в спинку стула. Страх каплями стекал со лба по вискам. Абрикосовый дым крутился и потрескивал вокруг лица, иногда искрясь бледно-зелёным.

— Я впервые в жизни её видел, — выдохнул я, покрываясь новыми каплями пота. — Она просто появилась в вагоне и вытолкнула меня обратно на нашу линию. Иначе я бы в том мире навсегда остался.

— Она?

— Да, она. Женщина, немного похожа на вас, только на пару лет моложе и рыжая.

— Кто она, как её зовут?

Интересно, что Вересаева не потребовала подробного описания. А значит, прекрасно знает, о ком идёт речь. На грубую лесть насчёт пары лет возраста не среагировала. Надеюсь, хотя бы отметила про себя.

— Правда, не в курсе! Имени не знаю, не было возможности спросить. Всё заняло секунды три, не больше.

Лишнего не сболтнул? Вроде нет. Если в запросе указаны три человека, то описание внешности рыбоглазые вполне могли дать. Тут юлить бессмысленно. А всего остального они знать не могли, так что можно информацию попридержать. Пока не разберусь, с чего это Вересаева так взбеленилась.