Линии Леи

— Но не мог бы остановить. Стая только что убили кенара, не вынуждай подавлять твою волю силой. Если Хилда обмотает тебя паутиной, ты ничем не сможешь помочь своему другу там, наверху.

Паук выдвинулся из угла. Я сделал шаг назад, а потом понял, что угрозы нет. Паук подал лапу Катору, пристраивая его себе на загривок, а потом передал туда же статуэтку Солы.

— Мой муж поступает правильно, — поддержала Хилда. — Как нам быстрее и безопаснее всего покинуть Москву?

Я прикинул, какие есть маршруты, выбрал самый короткий.

— Сможешь выйти тем же путём, что и зашла сюда?

— Да, я запомнила тот коридор, он открывается в обе стороны.

— Тогда на кольцевой цепляйтесь за поезд в сторону Новослободской. И там примерно на середине перегона надо будет спрыгнуть, чтобы перейти на салатовую линию. Думаю, паук знает, где именно.

Хилда сверилась с памятью паука и послала мне утвердительную эмоцию.

— Идите через технический тоннель, — посоветовал я. — А на ближайшей станции, возле Марьиной рощи, откроется пересадка в один из подходящих вам миров. Разберёшься?

— Да, это не сложно. Я запомнила образ из твоего воображения.

— Тогда идите. Постарайтесь не повредить паука, он и так сегодня натерпелся.

— Прощай, человек. Из тебя когда-нибудь выйдет хороший самец стаи! — заявила она, шевельнула дюжиной паучьих лап и исчезла за дверью.

— Не думаю, — пробормотал я вслед удаляющемуся скорбному семейству. — Ненавижу икру и сырость.

Ощущение тепла в темени пропало. Мысли побежали быстрее. Наверное, гипножабы всё-таки подавляли активность моего мозга из предосторожности. А теперь я по-новому воспринял всё, что случилось. И вспомнил, зачем нахожусь здесь.

Прихватить с собой руку Мидаса я не решился. Рунгжоб в конвульсиях ободрал с неё сухую хрупкую кожу и отломил два пальца. Интуиция подсказывала, что в таком виде это оружие непредсказуемо.

Я подобрал с пола уточку-манок. Сдавил пальцами. Она тонко протяжно пискнула — никакого тебе трубного гласа. Я нажал посильнее, звук получился ниже, гуще. Осколки тюремных аквариумов задрожали и тихо звякнули. Так вот, в чём причина страха Рунгжоба перед манком. Звуковая волна расколола стекло и выпустила жаб, для жестокого кенара это означало немедленную и мучительную смерть.

Я должен был торопиться, но не мог заставить себя ринуться в бой с пустыми руками. Из того немногого, что оставалось ещё целым в моём поле зрения, ценность представлял лишь один предмет. Я ухватил банку левой рукой, в правой стиснул зажигалку — и побежал к лифту.

Узел

— Чтобы экскурсия считалась полноценной, надо посетить все места, куда только пускают. А то потом спросят, где был и что видел, а ответить нечего.

— Согласен. Ну и как тебе?

— Да ничего, прилично, чистенько.

— А мужской тут где?

— Они универсальные, иди в любой.

Подслушано в метро.

Сначала я решил, что бой, о котором рассказал Катор Гилос, идёт в зале для совещаний. Там больше не было массивных деревянных входных дверей с призматическим узором. Дверной проём чернел копотью, изнутри валил дым. Кадка с декоративной пальмой, стоявшая раньше у входа, валялась теперь, расколотая, у дальней стены. От второй остался лишь цилиндр прожаренного грунта и несколько дымящихся головешек.

— Сфинкс? Ты тут? — позвал я в темноту и закашлялся, когда ответом мне стало облако жаркой сажи.

В ответ на мой крик сработала пожарная сигнализация, с потолка брызнула вода. Звук ревуна ударил по ушам, но через секунду-другую прервался. Огонь давно повредил проводку, а струи из спринклеров вызвали короткое замыкание. К дыму добавились клубы шипящего пара.

Чудом уцелевшая лампа в коридоре погасла, вместо нее в начале и в конце коридора зажглись источники автономного аварийного освещения. Слабенькие, они выглядели бледными пятнами, на фоне которых интерьер приобрёл ещё более апокалиптический вид.

— Сфинкс! — крикнул я громче.

Приглушенный стук донёсся из дальней комнаты, где располагалась приёмная замдиректора. Так может брякнуть опрокинутый случайно стул. Я перепрыгнул обгорелую кадку и побежал туда.

Вересаева сидела за своим рабочим столом. Правой рукой она водила по строчкам толстого справочника, иногда переключая внимание на свой рабочий компьютер и нажимая несколько кнопок. В левой руке она держала толстую кривую курительную трубку а-ля Иосиф Сталин. Пачка из-под её любимых тонких сигарет лежала здесь же, пустая и смятая.