Линейный крейсер «Михаил Фрунзе»

Впрочем, без русских шансов нет. Совсем. Без них – только помирать, пусть и геройски. Если очень сильно повезет, можно немного поцарапать врага, пока их топить будут, да заставить потратить на себя часть снарядов, которые могли бы быть использованы для «наказания» города. Так что вся надежда на союзников, а раз так, то и командовать боем будут они – если вообще осмелятся драться, при таком-то раскладе. Судя по докладам разведки, у них еще есть время. Выжмут сейчас самый полный – успеют выйти из залива раньше, чем итальянцы его запрут. А там… Найти их найдут, бортовые разведчики на крейсерах типа «Тренто» есть, по четыре штуки на борт. Получится ли догнать, вопрос другой: в справочнике «Джейн» у «Кавура» с «Чезаре» и «Фрунзе» указаны одинаковые скорости. Тяжелые крейсера быстрей, но сумеют ли они притормозить советский корабль до того, как пойдут на дно? Брони, которая держала бы русский главный калибр, на них нет.

Скорей всего, если «Фрунзе» уйдет, линкоры дуче займутся городом. Салоники, при всем желании, от них не убегут. Так что, если русские намерены дать бой, следует это решение всячески поддержать, подыскать такие слова, которые утвердят их в решении остаться. Причем – английские слова. У большинства советских офицеров с греческим плоховато.

– Открывайте совет, товарищ капитан первого ранга. Я формально старше по званию, но командир корабля с большими стволами – вы.

Слово «товарищ» он произнес по-русски.

Командир «Фрунзе» молчит, недолго. Задает вопрос:

– Вы знакомы с советской морской доктриной, товарищ адмирал?

Вот и вернулось русское «товарищ». На это слово командир «Фрунзе» даже чуть нажал.

– Вполне, – сообщил Теологос.

Не потому следил, что коммунист, хотя и тайный. Многие следили. Не один Теологос Стратос искренне считает советский флот образцом военно-морского строительства в небогатой стране. Строительство флота «снизу вверх», главный удар наносится комбинированными силами, тяжелые крейсера и линкоры – средство поддержки и добиватели подранков. Англичане и французы всегда презрительно кривились, едва заслышав о русской теории. «Морская доктрина для бедных» ? Так Греция не то чтобы очень богата… Даже, скорей, не то, чтобы слишком нища – и за это «не слишком», прибавим про себя, стоит благодарить фашистского диктатора Метаксаса. При нем хоть голода не случалось! Правда, флот не рос, а уменьшался. Старые броненосцы вывели за штат, но заказали в Англии пару новейших эсминцев, еще два таких же заложили у себя. Жаль, до войны достроить не успели.

Командир крейсера, между тем, говорит невероятное, даже дикое – для всякого, кто не знаком с советской доктриной.

– Мы – здоровенный корабль поддержки. Даже в дальнем рейдерстве дело делаем не мы, а крейсера, большие эсминцы, в крайнем случае, бортовые самолеты. Работа «Фрунзе» – распугать эскорт конвоя или связать боем силы прикрытия, пока другие будут под шумок топить транспорты.

Теологос кивнул. В горле вдруг пересохло. Он уже смирился с тем, что до вечера не доживет, но сейчас ему предложили компенсацию. Место в истории. Он в нее войдет, в иностранных книгах – мелким шрифтом на абзац, в греческих, пожалуй, отжалеют страницу-другую. Как-никак, единственный греческий адмирал, командовавший в бою соединением, включающим современный корабль линии. Жить ему хочется больше, чем прославиться, но отказываться от предложенной чести он не намерен. Если русские настроены драться за греческий город, что остается греку? Сесть во главе стола и открыть военный совет.

Начинают говорить, как принято, с младших по званию. Сегодня это летчик, капитан Андониу.

Встает. Облизывает губы.

– Сегодня день большой проверки довоенных теорий, -говорит он. – У нас, говорят, доктрина Митчелла опровергнута. А я вот не верю. Почему? Мы только оборонялись. Все, что у меня осталось, – четыре пушечных истребителя. Командование морской авиации не успевает перебросить торпедоносцы с Корфу… Однако мне удалось связаться с армейским бомбардировочным командованием.

Речь капитана становится все более и более уверенной.

– Наши действия поддержит тридцать вторая эскадрилья* «Бленхеймов» с аэродрома Ларисы. Там же базируется двадцать третья: PZL, но не с пушками, как у меня, а пулеметные.

Он склонился над картой, показал.

– Сейчас эти машины наносят удары по итальянским кораблям в Сароническом заливе…

То есть по линкорам и крейсерам, которые обстреливают Пирей и Афины.

– … но второй вылет сделают в интересах обороны Салоник. Также в ударе примет участие тридцать третья эскадрилья – легкие бомбардировщики «Бэттл».

И, уже твердо, отрезал:

– Идею удара комбинированными силами поддерживаю. Авиация готова. Пушечные истребители на штурмовку поведу лично. Вот и проверим… обе теории, американскую и русскую.

Неловко улыбается, садится. Короткий скрип стула. Тишина. Очередь за русскими, точней, за Ренгартеном: он всего-навсего капитан третьего ранга. Теологосу это кажется нелепой шуткой. Внезапно воскресающий друг встал, обвел белесыми глазами коллег, словно прощупал душу каждого.