Но вот наконец они остались вдвоем в маленьком кабинете самого Теодато, где он предложил кузену сесть и сам устроился в одном из кресел возле журнального столика. Тот опустился в кресло напротив, и снова они уставились друг на друга, не очень понимая, что делать.
-- Я догадываюсь, я свалился как снег на голову, -- наконец пробасил Моро, сложил руки на груди. -- Я бы и не приехал, но мой старик под конец жизни малость повредился рассудком, убедил сам себя, что он ужасно виноват перед дядей Фелицио, и буквально одолел меня своими просьбами и даже требованиями немедленно помириться с тобой.
-- ...Ясно, -- протянул Теодато.
-- Поэтому, если не возражаешь, я бы сделал совместный снимок с тобой и уехал, -- продолжал суровый кузен. -- Тогда папаша успокоится, и тебе я не стану надоедать. Э, надеюсь, ты не питаешь ко мне неприязни? Я, по правде говоря, никогда не понимал, зачем наши отцы так сильно разругались из-за той мелочи.
-- Да я вообще не очень в курсе, из-за чего они там поругались, -- признался Теодато. -- Мне всегда было все равно. Но погоди, может, ты все-таки останешься в Тонгве ненадолго?
-- Для чего?
-- Ведь эти сплетники съедят меня с потрохами, если ты уедешь в этот же день.
На каменном лице Моро отразилось некое подобие усмешки; он кивнул.
-- Это можно. Старик мне плешь проел "возобновлением прежних знакомств".
Теодато даже рассмеялся. Двоюродный братец начинал нравиться ему: что-то между ними определенно было... родственное.
В тот же вечер Теодато обнаружил, что в действительности Виченте Моро разделяет многие его взгляды. Виченте терпеть не мог старых традиций и напыщенности пожилых аристократов. Он прямо заявил, что ему все равно, что у него нет никакого таланта, хотя его родители, очевидно, переживали из-за этого и раньше сильно завидовали родителям самого Теодато. Разумеется, хотя Теодато никого не звал, к ним заявились гости: самые любопытные и нетерпеливые пришли посмотреть на приезжего под предлогом "приветствия".
-- Мелкая сошка, -- буркнул Виченте, когда гости разошлись, и они вдвоем с братом остались сидеть в кабинете Теодато. Между тем выяснилось также, что Моро ужасно много курит; Теодато сам был не любитель табака, однако добродушно велел прислуге принести в кабинет пепельницу, и теперь жесткое лицо Виченте то и дело еле заметно освещалось в сумраке огоньком сигареты.
-- Ну да, люди поважнее подождут, пока я приглашу их к себе, -- согласился Теодато, которому все больше и больше нравилась прямолинейность Виченте. -- А самые важные захотят, чтобы я привел тебя к ним.
-- Чувствую себя животным в зверинце.
-- Не очень приятно, должно быть.
-- Не то слово.
Они замолчали. В кабинете горела одна лишь настольная лампа, и остальная часть комнаты погружена была во мрак, нарушаемый только сигаретой Моро.
-- Чем ты занимался в Вакии? -- полюбопытствовал Теодато. -- Как там вообще?
-- Как... точно так же, как здесь, только поменьше масштабом, -- пробормотал тот. -- А что до того, чем я занимался... чем занимаются люди вроде меня? Саморазвитие, медитации, духовные практики и тому подобное... ха.
-- Духовные практики? -- повторил Теодато и рассмеялся. -- Ну-ну.
Ухмыльнулся в ответ и Виченте.
-- Я занимаюсь тем, что прожигаю жизнь, любезный брат, -- сказал он. -- Как и почти все аристократы, не наделенные никаким талантом.
-- Те, кто им наделен, большую часть времени занимаются тем же. Я, конечно, стараюсь брать побольше работы, но ее для вычислителей не слишком много.
-- Каково это, а? Быть вычислителем.
Теодато улыбнулся и пожал плечами.
-- Ну, для меня это, разумеется, обыденность. Так, раз в несколько дней посещаю здание гильдии, иногда получаю задания от мастеров, произвожу необходимые вычисления... изредка доводится отправиться куда-то, чтобы сделать работу на месте. Чаще всего задания поступают от космонавтов, конечно же.
-- Все же, наверное, это дает почувствовать себя полезным кому-то.
Жесткое лицо Моро опять выплыло из сумрака, озарившись алым огоньком, и притухло; Теодато несколько озадачился. Ему и в голову раньше не приходили подобные вещи.
Но, подумав, он обнаружил, что вполне понимает своего двоюродного брата. Всю жизнь жить, изо дня в день ничего не делая
; только медитации, только чертовы духовные практики остаются таким, как они, либо -- на выбор -- монастырь в степи, тяжелая и бессмысленная физическая работа и опять те же самые медитации и духовные практики, просто в более аскетической форме. Есть, конечно, еще философия, творческие занятия, но и они часто не дают того ощущения, которого так просит душа.
-- Ну, если насчет прожигания жизни, -- опомнился задумавшийся Теодато, -- то предлагаю завтра же этим заняться. Чем хороша, наверное, Тонгва, так это столичным изобилием. Раз уж все равно из приличия придется знакомить тебя со всеми уважаемыми людьми в этом чертовом городе, не нанести ли нам визит семейству Лупанио, что живет по соседству? У них, между прочим, две молоденькие дочери.
Виченте белозубо ухмыльнулся в темноте.
***