Лилэр

- Ты чистая душа, - вздохнула Ирма. - Несмотря на то, что разбила ему сердце. Мне не хотелось бы, чтобы разбилось твоё.

Лиля с удивлением покосилась на Ирму.

- С чего ему разбиваться? Я же говорю, у меня всё наладилось, наконец-то, и я бы не хотела сейчас ничего менять.

- Иногда достаточно стронуть один камешек, чтобы лавина сошла, - сказала Ирма. - А бывает, человек идёт себе спокойно по улице и совершенно не ожидает, что сейчас его повалит на землю.

- Извините, пожалуйста. - Лиля повернулась к ней. - Я правда виновата. Отвлеклась.

- Я прощаю тебя. При одном условии. - Ирма махнула на дорогу, и Лиля спохватилась. - Вот то, что ты уронила. - Она протянула Лиле гарнитуру. - Я прощаю тебя, если ты пообещаешь не курить. Это моё условие. Продержись до двадцать шестого.

- А что будет, если я нарушу условие? - Лиля снова повернулась к Ирме, и та встретила её взгляд добродушной улыбкой. - Если я не продержусь? Прощение отменится?

- Придётся выбирать между дымом и туманом, - пожала плечами Ирма. - И то, и другое отделяет тебя от исполнения твоих желаний. Разница лишь в том, что туман собирается сам, а для появления дыма нужно, чтобы что-то горело. Там, где нечему гореть - и дыма не будет.

Лиля нахмурилась, потом недоуменно пожала плечами. Видно, действительно Ирма ударилась головой. Ладно. Она предложила помощь, а дальше - не её дело. Она повернула, следуя указаниям навигатора, и остановилась, потом открыла окно и выглянула наружу.

- Но тут же ничего нет, - сказала она, поворачиваясь. - Тут стройка...

Пассажирская дверь была открыта. Ирмы в машине не было.

6. Ну вот мы и попались

– Эй... – неуверенно позвала Лиля, перебираясь на сиденье справа, и вдруг замерла.

Сиденье было холодным. Мини-юбка, которую молчаливо одобрял шеф, в машине всегда задиралась, и тонкие, как паутинка, колготки не оставляли возможности ошибки. Лиля потрогала ладонью сиденье слева и нахмурилась. Её сиденье было тёплым. Сиденье Ирмы было таким, будто на нём никто и не сидел вовсе.

Ладно. Лиля скептически сморщилась. Это всё игры воображения. Надо вернуться и лечь спать, а с утра собрать вещи. И Максу помочь, а то он за эти годы уже разучился собираться сам.

Дорога домой по неожиданно пустым улицам была приятной. Лиля удивлялась отсутствию машин, потом попыталась вспомнить, может, она пропустила какой-то праздник? Радио негромко наигрывало романтичные мелодии, прохладный ветерок холодил левую щёку. Май, май... Прекрасный май. Интересно, Ирма позвонит? В её возрасте опасно оставлять...

Стоп. В каком возрасте? Сколько ей...

Лиля моргнула, потом потёрла глаза. Она, хоть убей, не могла вспомнить, как выглядела эта женщина. Игра света... Ладно, не меньше тридцати. Она не младше Викуси, а та в последнее врем выглядит паршиво. Хоть и не курит теперь.

Лиля остановилась возле круглосуточного минимаркета.

– С вас девяносто три.

– Картой. О, подождите... Вон ту зажигалку.

Лиля сидела в машине, рассматривая новую зажигалку. Между двумя слоями пластика – крошечные махровые шарики цветов гипсофилы и какие-то мелкие веточки, напоминающие укроп. В деревне у одного из уазиков была такая ручка рычага переключения передач. Из эпоксидки, а внутри – вечная, застывшая роза в пене мелких пузырьков воздуха. Когда бабе Даше стало плохо, дядь Володя на руках перенёс её туда, на заднее сиденье, а Лиля села спереди, рядом с ним, и всю дорогу вглядывалась в эту розу, как в живую. На следующий день у неё болели коленки, которые всю дорогу на ухабах стучались друг об друга. У неё были тогда коленки, как у новорождённого жеребёнка... С такими же огромными суставами.

Она посмотрела на свои ноги, обтянутые паутинкой тончайших колготок, и потянула за краешек ленточки на слюдяной упаковке. Проклятый мир, в котором у маленьких девочек умирают любимые бабушки, а мама не может даже утешить, потому что сидит допоздна в тухлом магазинчике, который как был местным сельпо, так и остался, несмотря на регулярно обновляемую вывеску. "ИП BARANOFF", – гласила она, когда небольшой грузовичок, подскакивая на ухабах, увозил маму, Лилю и их небогатые пожитки на юго-запад, к такой далёкой Москве, к новой роскошной жизни. А спустя полгода и Викин папа перебрался за ними, с помощью старого друга, конечно. Вика была тогда уже совсем взрослой на вид, но так радовалась Москве!

Лиля чиркнула зажигалкой, потом потрясла её и чиркнула снова. Краешек сигареты стал оранжевым в темноте, оранжевым, как закаты над морем. Она затянулась и потянулась положить зажигалку в бардачок, но та выскользнула из пальцев.

Чёрт. Что же всё падает-то сегодня. Лиля нагнулась, придерживая волосы рукой и щурясь от дыма, который лез в глаза, и попробовала нашарить зажигалку. А... Зацепилась?.. Вот. Но...

Она выпрямилась. В руке была не зажигалка. Это был брелок с ключами от Викиного "жигулёнка". "Вишенка моя спелая", – так ласково подруга называла свою колымагу.

Лиля докурила сигарету и снова пошарила под сиденьями. А вот и зажигалка. Перед глазами снова встала та роза под мозолистой рукой дядь Володи.