Лихачев

— Я в феврале заработал 300 рублей. [13]В хозрасчете есть еще одна вещь: никакой бумажной волокиты не нужно, начальник цеха ведет книжечку, которую держит в кармане. При хозрасчете мы начали вводить на производстве новую технику. 3 года тому назад еще при Лихачеве было внесено предложение ликвидировать так называемую «лошадиную работу», сделать приспособление. 6 месяцев торговались в КБ, какому конструктору поручить это дело. 3 месяца искали денег. А потом вообще положили в «задний ящик», и оно лежало до ноября месяца, до прихода Лихачева. Мы сказали об этом Лихачеву, и он издал приказ, по выяснилось, что чертежи потеряли. Все помнят историю с шатуном. По этой причине завод стоял. Теперь, с приходом Лихачева, центробежную машину поставили, и говорят, что ее Лихачев изобрел. Ничего подобного — машина была привезена еще в 1938 году, но ее надо было немножко довести, а технологический отдел не мог этой работы выполнить».

И это и все другие выступления говорили об одном: завод стал работать ритмично только с возвращением Лихачева. Возможно, что в этом было такое же преувеличение, как и в том, что Лихачев… изобрел центробежную машину.

3

Первое время Лихачев сам принимал машины ЗИС-101, испытывал их вместе с Владимиром Николаевичем Лялиным, главным инженером того времени, наводил порядок во всех звеньях.

На приеме у Лихачева, как всегда, было множество посетителей, но он с давних времен умел быстро разгружать свою приемную.

Он просил всех заходить в кабинет и рассаживаться вдоль стен. Рассаживались в порядке очереди.

Он сознательно ломал эту очередь, чаще всего адресуясь к снабженцам, пропуская их первыми. Когда кто-нибудь выражал неудовольствие, он пояснял.

— Поток, — говорил он, — это снабжение, снабжение и еще раз снабжение.

— Почему именно снабжение? — спрашивали его.

— Да потому, что никакой ритм и темп выпуска автомобилей невозможны, если возникнут перебои в снабжении обрабатывающих или заготовительных цехов необходимыми материалами. А разве не бывает, что планы есть, нормы на расход материалов при обработке тоже имеются, а вот запаса, или, как принято говорить, «внутренних резервов», нет. Тогда график летит. Не только минутный, но и часовой.

Против запасов обычно возражал Госплан, но Лихачев старался в обход Госплана иметь запасы. Вот почему он устанавливал прежде всего контакт со снабженцами.

Автомобиль состоит примерно из трех с половиной тысяч деталей и узлов. Две с половиной тысячи из них изготовлял сам завод, остальные детали и агрегаты доставляли заводы-поставщики, заводы-смежники.

Ритм и темп выпуска автомобиля укладываются примерно в пять минут. Важно обеспечить подачу деталей на обработку и сборку с тем же интервалом. Таким образом, от сообразительности и расторопности снабженцев иной раз зависит судьба всей производственной программы.

— Товарищи снабженцы, — говорил Лихачев, — и десять лет назад вы ко мне за каждым гвоздем бегали. Сами-то что же ни одного вопроса не можете решить, ни одного препятствия преодолеть? Что десять лет назад, то и теперь. Зимой и летом все одним цветом…

Снабженцы смеялись, возражали:

— Разве десять лет назад перед заводом стояли такие трудности. И сравнить нельзя.

Следовало согласиться, что к 1941 году, когда Лихачев вернулся на завод, перед коллективом возникли новые замыслы, новые трудности и новые препятствия.

Но большинство из этих мирных трудностей и препятствий так и не суждено было никому преодолеть.

Началась Великая Отечественная война.

Глава сорок пятая

1

Война для Лихачева и для его семьи так же, как для миллионов советских людей, началась внезапно, как снег на голову.

Хотя 22 июня 1941 года в воскресенье в 4 часа утра немцы перешли границу и бомбардировали Киев, Житомир и Севастополь, Москва еще ничего об этом не знала.

Многие люди всего лишь накануне, в субботу, делали глупости с военной точки зрения. Они покупали билеты в театр, путевки на курорт, ненужные безделушки, праздновали дни рождения, пили, пели старые, мирные песни.

Иван Алексеевич в субботний вечер, как обычно, поехал на дачу.

Этим летом семья Лихачевых жила на даче близ деревни Александровка на Волоколамском шоссе. Здесь было тихо, спокойно, лениво. Шуршали над головой вековые, еще екатерининских времен, липы. Приезжаешь и словно проваливаешься в зеленую непроглядь. Все отступает от тебя.

Здесь с конца апреля жили мать и жена, дочь Валя и ее дочка Наташа — внучка Ивана Алексеевича. Радио не включали. На даче этой было совсем не так, как в шумном Серебряном бору, где наверняка можно было узнать о начале войны, даже не включая радио. В Александровке никто ничего не знал, по крайней мере, до того времени, когда в воскресенье после обеда примчался шофер Лихачева и рассказал о речи Молотова.

В город поехали немедленно.