Лигр

Да, полного доминирования правого полушария над левым, эмоций над рассудком, тут не получается: гекса вполне люди, у них даже есть такое левополушарное явление, как письменность (правда, писчий материал вызывает содрогание даже у библиотекарей). Но их гастрономические пристрастия, запредельная жестокость, неразрываемая связь с наездническим, воински-разбойничьим образом жизни, их нарочитая «отдельность» от всех остальных народов – все это, кажется, и в самом деле заставляет считать гекса не просто одним из человеческих племен, но близким видом. Как минимум – подвидом: скрещивание возможно, в тексте присутствуют двое полукровок. Так что, может быть, позиция Золотых, на первый взгляд выглядящая просто-напросто ксенофобией, имеет серьезное обоснование: такой «ксенос», увы, прямо-таки напрашивается на «фобос».

А в одном из позднейших рассказов появляются «существа, похожие на ГЕК» (случайно ли это созвучие?): это, собственно, мы с вами, никакие не неандерталоиды – однако для коренных обитателей этого мира именно люди и оказываются смертоносной угрозой. И главный герой «ГЕК» оказывается вынужден защищать свой новый мир от своих же прежних соотечественников примерно такими же методами, как Золотые «страховались» от соплеменников Развияра… да и он сам от настоящих гекса…

Но это мы, пожалуй, зашли чересчур далеко.

Рассмотрев видовые (подвидовые?) отличия повнимательней, тут же поймем: они отчетливо попахивают неандерталоидностью. Даже у Развияра надбровные дуги выдаются так, что это ускользает от внимания лишь тех жителей Империи, которые вообще не имеют представлений о гекса. И, добавим, у тех читателей, которые утратили хотя бы школьные представления о неандертальцах…

Между прочим, легкой неандерталоидностью помечен и людоед Уйма из двух последних книг трилогии «Ключ от королевства». Это проявляется не в каннибальских обычаях (подумаешь, велико дело – дитя природы закусывает побежденным врагом!), не в первобытной целостности натуры (она, может быть, и кроманьонская) и даже не во внешности, которая точно скорее кроманьонская (а если считать деталью внешности и одежду – то сшитые со штанами сапоги были характерны для обитателей стоянки Сунгирь, народа в этническом смысле пестрого и таинственного: вообще-то кроманьонцы, но с загадочной примесью очень странных неандерталоидов). Однако есть у Уймы и фирменная метка неандертальского роду-племени: голос. Он говорит не на выдохе, а на вдохе; именно так, как, по современным данным, полагается неандертальцу.

Эти современные данные вообще серьезно расходятся с устоявшимися представлениями антропологов старой школы. Но есть области, где мнения прошлых и нынешних «неандерталоведов» до сих пор сохраняют частичное единство. Это – представления о «каиновом грехе» неандертальской психики, не столько малоразвитой, сколько вообще иной:

«Неандерталец жил не в одиночестве, охотился большими и малыми группами, но для сложного постоянного общения в крупном коллективе, видимо, не годился: был еще слишком зверем.

Урезанная его покатым лбом префронтальная область мозга, видимо, не имела достаточного «заряда» торможения, сознательного ограничения. Порою стихийно возникали крупные группы, стаи неандертальцев, но взрывы ярости, необузданных желаний или других форм взаимного антагонизма расшатывали, ослабляли первобытный коллектив…»

Н. Эйдельман «Ищу предка»

Нет, это не про Уйму – хотя, кажется, про большинство его сородичей-островитян: Уйма среди них крайне особенный (что ж, в семье людоедов не без урода). Но вот про «наездников» и вообще фейри, эльфов, мавок, потерчат, чугайстеров – да. Разве что у них «расторможенность» выражается не во внутристайной розни, а в хронических формах буйного, губительного веселья[1]. И про гекса, только у них все еще страшнее: внутренние конфликты задавлены напрочь, зато весь демонический порыв ярости и необузданных желаний (возведенных в нерушимый кодекс поведения) выплескивается наружу, превращая отношения с внешним миром в сплошной джихад. И про инициированных ведьм, которые вообще становятся способны к коллективным действиям лишь тогда, когда в их рое появляется королева, превращая стадо могущественных индивидуалисток в некий сверхорганизм. Впрочем, королева – это у наездников из «Хозяина колодцев», а в «Ведьмином веке» использовано другое название из мира общественных насекомых: матка…