Life Goes On

Перси спал или, по крайней мере, дремал, и я завидовал его способности включаться и выключаться, как хорошо смазанный кран, хотя даже с закрытыми глазами он не выглядел умиротворенным. Дрожь век и мерцание в левом углу его опущенных губ говорили о муках, с которыми мне никогда не придется мириться. Но  я не был Перси Блемишем, и мне не было пятьдесят восемь лет. Я надеялся, что никогда не стану им, хотя, когда форсированный черный «Мини» с четырьмя молодыми людьми внутри, с гудком и включенными фарами, с визгом вылетел из-за поворота, я предпринял достаточные  действия по уклонению от столкновения, чтобы предположить, что мое подсознание, каким бы оно ни было, возможно, имеет другие идеи на этот счет.

Блемиш пошевелился. — Скоро ты можешь меня высадить. Мне предстоит лишь небольшая прогулка.

Я думал, что он будет со мной навсегда. — Твоя жена тебя ждет?

Его смех казался не совсем настоящим. – Она всегда ждет, хотя и надеется, что я никогда не приеду. Когда меня нет рядом, она сидит у телефона и ждет, пока позвонит полиция и скажет, что меня убили. Или что меня нашли на обочине дороги с сердечным приступом. Это понятно. Я не знаю, что бы я делал без нее.

—  Почему бы тебе не развестись? Возможно, это сделает все более захватывающим.

—  Мы бы  поженились снова.

—  По крайней мере, у тебя будет еще одно свидание, о котором стоит помнить. Вы не можете иметь слишком много. Чем больше вы имеете, тем дольше будет ваша жизнь.

Линия его губ выпрямилась. Взглянув на полсекунды в зеркало, я получил полностью законченный снимок, который можно было добавить к моему огромному запасу тайных фотоматериалов, многие из которых были сделаны с тех пор, как я себя помню. Его глаза остекленели, и когда он погладил свою оливково-серую щеку, они стали еще печальнее.

—  Меня от тебя тошнит.

Он как будто ударил меня. Моя нога случайно соскользнула со сцепления. Я пришел в себя, ничего не сказал и сохранил гармонию с поворотами дороги. Дождь прекратился, поэтому я выключил дворники.

—  Они действовали мне на нервы, — сказал он. —  Думаю, я лягу спать, когда приду домой. В любом случае, было очень любезно с твоей стороны подвезти меня. Ты видишь тот дом впереди? Высади меня там, пожалуйста.

Он мог быть обаятельным, когда хотел, и мне было его жаль. Мне было интересно, к какому из двух коттеджей вдалеке он направится.

— Надеюсь, с тобой все в порядке.

Там была шлаковая площадка, где я мог припарковаться, поэтому я вышел и открыл ему дверь, как если бы он был Эдвардом VII. Он шел по грунтовой дороге, а я сидел в машине и смотрел на карту, прежде чем проехать последние несколько миль до Гула. Это заняло почти столько же времени, сколько проехать пятьдесят миль по А1, потому что впереди идущая машина ехала на двадцати, а обогнать было невозможно из-за того, что по встречной стороне ехало много грузовиков. Но как только мы добрались до окраины Гула и преодолели ограничение скорости в тридцать миль в час, она увеличила скорость до пятидесяти и оставила меня позади - явление, с которым я часто сталкивался.

 Затем я попал в стаю грузовиков «Вольво», проезжавших по широкому мосту у доков. Прежде чем я понял, где я нахожусь, я уже пересек реку и оказался в Старом Гуле. Затем мне пришлось повернуть назад, и такая же стайка «Вольво» снова унесла меня на запад.

Я свернул направо в центр и остановился недалеко от ратуши, где сориентировался по карте и добрался до неказистой улицы на окраине под названием Магглтон-лейн, на которой мне предстояло ждать. Было девять тридцать, поэтому я поставил будильник на без пяти десять, затем откинул голову назад и задремал. Солнце светило на меня, и я исчез из мира, но спустя, казалось, несколько секунд, сигнал будильника вернул меня к жизни. Следуя инструкциям, я вышел из машины, открыл багажник и сел на заднее левое сиденье, читая газету с заголовком «Террористы предъявляют условия».

Через две минуты десять часов (плохие оценки за опоздание) параллельно проехал бледно-голубой минивэн с гербом на боку. К моему удивлению, из него вышел и открыл  Эрик Яркоглазый (он же Алпорт), которого я встретил несколько дней назад в поезде, идущем на Ливерпуль-стрит. На нем был синий комбинезон и кепка для яхтинга, и он не подавал виду, что знает, кто я такой, хотя я бы узнал его где угодно.

—  Помогите мне с этими собачьими порошками, — сказал он.

Мы взяли десять квадратных пакетов, завернутых в коричневую бумагу и обвязанных почтовой веревкой, и сложили их в двойной ряд в багажнике «роллса». Когда я подписывал форму в его планшете, он провел ладонью по лицу — один раз.

— Забудь, что ты меня видел. Верно?

Я хлопнул ботинком.

—  Без проблем.

Мы пробыли вместе две минуты, и он уехал в облаке голубого дыма. Все, что мне нужно было сделать, это выйти из Гула тем же путем, которым я пришел, и хотя я ожидал, что заблужусь в лабиринте водных путей и маршрутов грузовиков, вскоре я оказался свободен и направился в сторону Донкастера.

 

 

Глава 8