Лидочка

Со временем Ванечка стал помогать больным: кому горячей воды для чая принесёт из столовой, кому апельсин почистит, с кем просто поговорит, о делах своих мальчишеских расскажет — всё время быстрей пролетит. В больнице-то оно вон как тянется, словно резинка жевательная, если её пожевать хорошенько, да и потянуть пальцами изо рта. А для тех, кто сам ходить не может после операции время и вовсе останавливается: лежат, ждут сначала назначенных процедур, потом — обед или ужин, к вечеру начинают посетителей поджидать. А если не навещает никто? Вот тут-то Ванечка приходится ко двору: стихи декламирует, которые в садике учит, книжку с картинками приносит и давай читать вслух. А больные аплодируют. И все довольны.

Вот только Алиса Капитоновна кривится при виде Ванечки. Сделать она ничего не может, к её большому огорчению — главврач ведь разрешил. Но на лице у неё каждый раз появляется такое выражение, что хочется немедленно нырнуть под кровать. Под кровать Ванечка, конечно, не прячется. Но при первых же звуках громогласного, двухмачтового, как смеются больные, корабля, из палаты выскальзывает и исчезает из поля зрения. На время, пока гроза минует. «Уплыл корабль», — заглядывает кто-нибудь из ходячих пациентов в Ванечкин уголок, и Ваня бегом на боевой пост: развлекать пациентов.

Декабрь выдался напряжённым, впрочем, как и всегда. А что вы хотите — сезон внезапно нагрянувшей зимы, обязательного (хоть посыпай дорожки, хоть нет) гололёда, виртуозных пируэтов на скользком льду, падений сосулек на головы неосторожных граждан, игнорирующих надписи: «Осторожно, ходить запрещено!»

Ах да, ещё одни непременные визитёры отделения травматологии — спортсмены: лыжники и сноубордисты — любители острых ощущений и экстремального катания. Трасса здесь не сочинская, конечно, но в сезон народу набирается, как сельдей в бочке. Как только склон открывается, так и начинается столпотворение в травматологии: ломаются руки, ноги, а также дурные головы, которые и заносят своих хозяев на закрытые опасные склоны.

Лидочка присела на диван, прикрыла красные от недосыпа и напряжения глаза и распрямила спину — устала. Сменщица заболела, и пришлось после ночного дежурства остаться на боевом посту: а что делать, потерпевшие ждать не могут, пока медперсонал отдыхать будет. После выходных наплыв пострадавших увеличился. Ещё в пятницу объявили снегопад, и трассу закрыли.

Но в воскресенье перестал валить снег, выглянуло солнце, и народ рванул ухватить кусочек лыжного удовольствия. Кто ж его остановит, народ-то? Только матушка-природа. Ну вот она и остановила: к вечеру сошла небольшая лавина, за ней вторая. К счастью, обошлось без смертельных случаев, но поломанных и покалеченных оказалось предостаточно. Вот травматология и пожинала плоды. Работали три операционные, врачи валились с ног, медсестры утрамбовывали пациентов в палаты не по трое, как положено, а по четверо, а то и пятеро.

— Мамочка, ты устала, давай я тебе чаю принесу и вафлю, меня дядя из третьей палаты угостил, — звонкий голосок сына заставил Лидочку разлепить веки.

— Мне уже лучше. Спасибо, сынок. А вафлю ты зря взял, нахмурилась Лидочка. — Я же тебе говорила, не стоит ничего брать у больных. Это нехорошо.

— Ну почему нехорошо? — удивлённо приподнял бровки Ванечка. — Ему целый пакет принесли, он всех угостил. И меня тоже. Сказал, что столько ему не съесть. Он же не бегемот.

— Ну если всех, тогда ладно, — Лидочка притянула сына к себе, потрепала по вихрастой макушке и вздохнула. — Надо идти. Там, похоже новый заезд наших лыжников.

— Капитанша сказала, что новых уже в хирургию определяют, у нас некуда, — Ванечка так смешно скопировала визгливый голос и интонации старшей медсестры, что Лидочка расхохоталась.

— Артист ты мой любимый. Оставайся здесь, а то влетит тебе от капитанши. Сиди как мышка и читай книжку.

— Ладно, — Ванечка понурил голову, но уговор есть уговор. Маме лучше знать, когда можно высовываться, а когда нет. — А меня сегодня тётя одна заплаканная спрашивала, кто я такой, — вдруг вспомнил он.

— Какая ещё тётя? Пациентка?

— Нет, — помотал головой Ванечка. — Она здоровая и красивая такая. Только грустная. Она с кем-то приехала. Говорила, что он сильно поломался, а это может стоить разрушенной кальеры.

— Карьеры, наверно?

— Наверное, — покладисто согласился Ваня. — Тётя на кушетку в коридоре присела, а я там тоже сидел, ждал, пока можно будет в палату зайти после кварцевания. Она потом спросила, чей я сын. Я ответил, что мамы Лидочки сын. Я правильно сказал, мам?

— Правильно, сынок. Всё, я побежала.

— А мне говоришь: «Не бегай по отделению!» — хитренько подмигнул Ваня.

К вечеру Лидочка уже считала минуты до окончания смены. Больше не удалось не то что прилечь, даже чай с пирожком пришлось пить на бегу. Некогда даже было к сыну забежать. Ваня уснул на кушетке, измаявшись в четырёх стенах.