Левый берег Стикса

Так, что ответить на вопрос Калинина Костя не мог. Пока не мог. Но он был твердо уверен в том, что Калинина он сманит. Работа юриста в структуре банка была просто создана для этого блестящего сибарита, превращавшего идеи Гельфера и самого Краснова, в изящные, технически безупречные и юридически совершенные схемы. Калинин стоил любых денег. Как и Гельфер. Да и, если без лишней скромности, и он сам. Из «мужского клуба» вполне могла получиться Команда. Настоящая команда единомышленников, о которой можно было только мечтать в старые времена.

Референты у немцев были — хоть куда. Было впечатление, что эта костлявая, белобрысая дама неопределенного возраста, похожая на засушенную чехонь, напрочь лишенная физиологических женских выпуклостей, уже ждала в вестибюле Костиного приезда.

Звали ее Габи, она превосходно говорила по-русски, печатала и стенографировала с одинаковой скоростью на двух языках, да и, судя по телефонным переговорам, свидетелем которых доводилось быть Краснову, владела английским и голландским на уровне переводчика-синхрониста. Краснов, который тоже выбирал себе секретарей не по длине ног, а по уровню компетентности, о таком кадре и мечтать не мог.

Только глаза у фройляйн были неприятные. Голубые и полностью прозрачные — до потери цвета и выражения. Будто бы стекляшки вставили в глазницы, под белесыми бровями. Если бы не мазки туши на ресницах, глаза просто нельзя было бы обнаружить на лице — они могли потеряться на светлой коже, усеянной редкими, бледными веснушками.

Поздоровавшись почтительно, фройлян Габи повела его в кабинет Дитера, на ходу подавая, аккуратно разложенные по прозрачным файлам, документы из раскрытой кожаной папки.

Косте было не до документов — судя по тому, как сердце колотило в ребра изнутри, вместо крови, в его жилах, уже тек чистый адреналин. Но положение обязывало, он что-то говорил, пропуская Габи впереди себя в лифт, и из лифта, шел по просторному холлу в приемную, отвечал наклоном головы на приветствия сотрудников директората, знакомых ему. Но основная часть его мозга занималась расчетом последующих действий, а где-то, совсем глубоко, за пределами сознания, его двойник, охрипший от ярости, был готов ко всему, даже к убийству.

Дитер встал из-за стола, когда он вошел в кабинет, и двинулся к нему навстречу — слегка полноватый, слегка лысоватый, но радушный. По лицу — типичный уроженец Воронежской губернии — даже нос уточкой.

Но на этом сходство с воронежским крестьянином заканчивалось. Элегантный костюм от Бриони, «Патек Филипп» на ремешке из рельефной кожи — европейский банкир во всей своей красе, пусть только лишь руководитель Восточного департамента банка, но все-таки, член Правления. Его русский был далек от совершенства, но достаточно хорош для неофициального общения, на переговорах он пользовался услугами Габи — в ее речи не прослеживался даже акцент.

— Я рад тебя видеть, герр Краснов!

Они давно были на «ты», но часто использовали в разговорах такую полушутливую, полууважительную форму.

— Я тоже рад, герр Штайнц!

Они обменялись рукопожатием.

— Неужели и он? — подумал Костя, встретившись с Дитером взглядом. — Неужели? Наши особисты говорили, что он бывший сотрудник БНД. Специалист по СССР.

Но взгляд Дитера был совершенно обычным — да и что, собственно говоря, Краснов хотел там увидеть? Радушный и приветливый взгляд круглых, светло-карих глаз.

— С приездом, герр Краснов. Габи два кофе, битте!

Краснов не удивился бы, если бы в ответ на просьбу шефа фройляйн Габи щелкнула бы каблуками и зычно крикнула: «Яволь!».

— Садись, Костя! — Дитер сделал жест в сторону кофейного столика и кресел. — Как долетел?

Глядя на него, спокойного, элегантного, уверенного в себе, Краснов абсолютно ясно понял, что тянуть нечего. В этой истории ему просто придется на кого-то положиться. Или на этого грузноватого банкира, с выправкой бывшего военного разведчика, которого он знал уже несколько лет. Или на фатоватого Франца, которого он знал гораздо хуже — весельчака, ещё по мальчишески стройного, но с уже наметившимся, пристёгнутым, «пивным» брюшком — большого любителя пенного напитка, как и положено баварцу. Но, ни в коем случае, ни на кого из сопровождения. Свои — были худшим вариантом. Ни на «орленка» из службы безопасности — Катюшкина, ни на заместителя начальника собственного кредитного управления, господина Глобу, Краснов положиться не мог. Слишком велика была цена ошибки.

Если рассуждать здраво, Дитер был самой лучшей кандидатурой для того, чтобы обратиться за помощью. У него не было причин предавать. Во всяком случае, Краснов не мог представить себе таких причин — ни финансовых, ни человеческих, если, конечно, не сам Штайнц и стоял за начавшимися событиями. И Краснов решился. Просто по тому, что в настоящий момент не видел другого выхода.

— Спасибо, Дитер. Долетел нормально. Но есть проблема…

Судя по выражению лица, Штайнц хотел пошутить в ответ, но, глядя на Костю, передумал.

— Садись. Что случалось? Что серьезное?

— Серьезней некуда.