Левый берег Стикса

Но, сейчас — почти четыре по местному времени и, официально, банк платежи прекратил. Для него это не проблема, но если не упирать на срочность, то платежку оформят сейчас, а исполнение отнесут на утро, что даст почти шестнадцать часов зазора, а реально — даже больше. В худшем случае — двадцать, в лучшем — сутки. Это уже что-то.

Нужно выяснить, кто сейчас приглядывает за ним. И заставить их нервничать. Вы ведь не любите, когда что-то идет не по плану, не так ли, господин Лукьяненко? Одно «но»… Придется кому-нибудь довериться. И решиться на это придется прямо сейчас — на раздумья и колебания — просто нет времени. Это тот случай, когда один в поле не воин.

«Мерседес» затормозил у входа в банк, и охранник распахнул перед Костей дверцу.

После развала Союза, когда стало ясно, что обратного пути нет, и деньги партии и комсомола бесследно исчезли в полугосударственных и кооперативных банках, СП и фирмах с неясным прошлым и обеспеченным будущим, Костя уже был готов к подобному развитию событий и начал действовать, подключая связи, полученные еще в бытность комсомольским «вождем».

Но дело упиралось не только в связи. Идеей Кости была организация коммерческого банка, а для реализации такого проекта одних связей не достаточно. Нужны были деньги — и деньги немалые. И для уставного фонда банка, и для благодарности тем, кто будет бумаги подписывать. У Кости таких денег не было. Но была идея, талант организатора и умение убеждать.

К тому времени, в городе уже существовала тонкая прослойка тех, кого через несколько лет будут называть «новыми русскими», и Краснов сделал единственно возможный шаг — привлек в банк частный капитал. Этот шаг можно было бы считать рискованным — само понятие « частный капитал „ действовало на всех власть предержащих, как на быка красное, но Краснов рисковал осознанно — на первое время это давало ему некоторые гарантии независимости, которых в государственной структуре не было по факту. Хотя трудно говорить о независимости, добровольно надевая на шею поводок. Расчет строился на том, что поводок затянется только тогда, когда банк станет настолько выгодным и раскрученным проектом, что отцы-учредители захотят «порулить“ им самостоятельно. До тех пор, пока управлять такой структурой будет хлопотно, Краснов может чувствовать относительно спокойно.

Полугосударственные, акционерные банки были от природы структурами неповоротливыми, коррумпированными, обросшими запретами и полностью подчиненными государственной машине — им мог приказывать высокопоставленный чиновник. А то, что задумал он, требовало мобильности и самостоятельности. Костя прекрасно понимал, что те, кто вложит деньги в «СВ-банк» (название Краснов придумал с помощью Дины — просто «Свой Банк» — и все) тоже возьмут его на «поводок», рано или поздно, но их целью будут, прежде всего, иметь инструмент. Сугубо утилитарный инструмент для того, чтобы делать деньги, а на счет этого Костя не беспокоился. Деньги будут. И инструмент будет подобающий. Пусть «поводок». Пока он свободен. Дальше будет видно.

Всех четверых «доноров» Краснов знал. Когда-то, весь город покупал персональные компьютеры в одном из СП. И все четверо именно в нем и трудились. Все четверо, что вполне естественно, знали Краснова, а так же, заодно — и Гельфера, что было для дела очень хорошо… Благо, что хоть город и немаленький, а прослойка, как и везде, узкая. Люди, доверившие свои деньги ему, должны были обязательно доверять и Гельферу. Потому, что именно Артуру Костя отводил в деле функционирования банка место «первой скрипки».

— Ты у нас великий экономист, — говорил Костя, — создатель новых немарксистских экономических теорий. Давай-ка, опровергнем старика Маркса в одном, конкретно взятом банке.

Гельферу такая постановка вопроса льстила, он гордо поднимал усы, сверкал глазами и проявлял чудеса работоспособности. Начальный пакет для регистрации был готов в рекордные сроки. Дальше начались мытарства. Краснов сидел в Киеве неделями, ругался, спорил, давал взятки в крупных и особо крупных размерах, метался с кипой документов из здания в здание, из кабинета в кабинет, худел и выматывался. Каждая «виза» давалась не просто с большим трудом, а, буквально, на пределе возможностей.

Вечерами, в гостинице, Костя так крыл систему и ее достойных представителей, что шахтеры из его родного городка замерли бы от удивления. Но, медленно и верно, количество подписей на бумагах росло, в особо тяжелых случаях на подмогу вызывался Миша Калинин — его бульдожья хватка юриста и специфические знакомства действовали там, где не помогали связи Краснова.