Левый берег

— Ну, вот видите, — отрезал Лева. — Ему все это не нужно. А то, что Вы лично ему благодарны, поверьте, он и сам прекрасно знает. Для людей такого уровня, Дмитрий Григорьевич, известность и хорошая репутация уже не требуются, поскольку они имеют и то, и другое.

— Ну что ж, я понимаю, — после недолгого молчания, с важностью изрек ректор и, видимо, автоматическим движением, слегка приподнявшись, запахнул полы пиджака. — Так какого рода помощь делал бы оказать нашему вузу ваш начальник?

— Финансовую, разумеется, — ответил Лева. — Однако, уважаемый Дмитрий Григорьевич, я должен заметить, что существуют некоторые условия ее предоставления. Я не думаю, что Вас это должно сильно удивить. В цивилизованных странах такое положение дел считается абсолютно нормальным. Не так ли?

— Вне всякого сомнения, — подтвердил ректор. — Меценат, безвозмездно помогающий организации, безусловно, имеет право выдвигать свои требования, касающиеся расходования жертвуемых им средств. Я ведь Вас правильно понял? Мы говорим об одном и том же?

— Совершенно верно. Я очень рад, что мы друг друга понимаем.

— Ну, — Дмитрий Григорьевич сложил ладони на живот. — Так о каких условиях идет речь?

— Все очень просто, — сообщил Лева. — Выделяемые средства должны будут использоваться для конкретной цели.

— И какой же, позвольте узнать?

— Для обмена знаниями между студентами и аспирантами. Я бы так это назвал, — немного подумал, заявил Лева. — Я поясню… Дело в том, Дмитрий Григорьевич, что мой босс — человек, очень интересующийся историей…

— Вот как? — деланно удивился ректор. — У нас исторический факультет есть. Точнее, факультет истории и права. И две кафедры на нем: истории Краины и всеобщей истории. Весьма квалифицированные преподаватели. И аспирантура тоже…

— Знаю, Дмитрий Григорьевич, знаю… Именно об этом и речь. — Лева сделал паузу, пытаясь как можно тщательнее, правильнее сформулировать свою мысли. — Так вот, мой начальник в свое время закончил истфак МГУ и даже работал какое-то время преподавателем. Но потом ушел в бизнес, как и многие тогда. Но любовь к науке осталась…

Ректор молча слушал и понимающе кивал головой.

— Я понимаю, мои слова могут показаться Вам несколько напыщенными, — помялся для правдоподобности оперативник, — но дело в том, что моему боссу действительно не безразлична судьба Краины.

— Что же тут напыщенного? — как бы возмутился Дмитрий Григорьевич.

— Ну, знаете, сейчас к таким вещам относятся недоверчиво, — посетовал Лева. — Так вот… Ему действительно это не безразлично. И честно говоря, Дмитрий Григорьевич, ему не совсем нравится то, как ведет себя современная власть в некоторых вопросах. Например, как сейчас у нас преподается история взаимоотношений с Россией…

— Простите? — несколько опешил ректор.

— Понимаете ли в чем дело, уважаемый Дмитрий Григорьевич, — медленно продолжил Лева. — Я бы хотел, чтобы Вы поняли меня правильно. Мой начальник не является поклонником России. Напротив, он относится к нашему "старшему брату" весьма критично, особенно когда дело касается советского времени. У него есть на это свои причины.

— Так…

— Но все дело в том, что когда он слышит и видит то, что делает в образовании нынешняя власть, в нем, как он мне сам один раз заявил, просыпается профессиональный историк, и все его существо против этого протестует.

— Против чего? — осторожно осведомился ректор.

— О, простите, я сам — не профессионал, — смущенно рассмеялся оперативник. — Мне на такие темы говорить трудно. Я могу лишь повторить его слова. Он говорит, что нынешняя власть, утверждая, что она борется с мифами коммунистической истории, на самом деле заменяет одни мифами другими. Он так и сказал: коммунистические мифы заменяют националистическими.

— Ну что ж, в это есть смысл, — подумал, изрек Дмитрий Григорьевич. — Пожалуй, такие претензии действительно имеют под собой некое основание.

— Ну так вот… Он говорит, что это очень плохо. Так быть не должно. Профессиональные историки двух стран должны сотрудничать между собой. И лучше всего, чтобы это сотрудничество начиналось со студенческой скамьи.

— С этим трудно не согласиться.

— Вот о том и речь! — Лева даже хлопнул себя по коленке, довольный тем, что собеседник его понимает. — Вот именно поэтому он и хочет поспособствовать организации этого процесса. Он мне однажды сказал: "С русскими нам предстоит много работать, а они подрастающее поколение воспитывают на ненависти к России". Да нам пользоваться, говорит, надо тем, что нам, что называется, от природы досталось. Наши исторические связи, наше природное двуязычие. Россия — это же громадный рынок сырья и сбыта, там же перспектив — поле не паханое! Вон, говорит, Китай с Индией в школах русский язык вводят, заранее детей готовят для освоения российского рынка. А наши, идиоты, наоборот.

— Понимаю, понимаю, — рассмеялся Дмитрий Григорьевич. — Более того, абсолютно согласен. С Россией нам ссориться ни в коем случае нельзя. Свои интересы, конечно, защищать необходимо…

— Это естественно… — вставил Лева.