Левый берег

Толик внимательно смотрел на друга. Понимал, тот сейчас говорил сокровенное. Пусть для кого-то и глупое, очевидное, но для него — сокровенное, выстраданное, понятое.

— Мы простояли в тоннеле минут двадцать, пока они убирали труп с рельсов, — Андрей сделал еще глоток. — А потом — поезд просто пошел дальше. И тогда, сидя в этом вагоне, я почему-то понял одно. Настолько я четко это понял, что теперь знаю это наверняка. Я не знаю, есть ли Бог, но Жизнь после нашей смерти — не кончается…

— Само собой — не кончается, — осторожно поддержал Толик.

— Нет, ты не понял… Она совершенно точно — не кончается. Мы все думаем, что весь мир находится в нас самих. Что не станет нас — и все вокруг исчезнет. Ну не можем мы просто понять, как все это, окружающее, может без нас — быть. А она, жизнь — не кончается… Поезд продолжает следовать по расписанию.

— И что это значит?

— Как что? — даже слегка подскочил Андрей? — Как это что? Неужели ты не понимаешь? Это — очень многое значит! Это значит, что все, что мы делаем, это все — имеет значение. Причем не на Небесах, а здесь — на грешной Земле. Понимаешь? По-настоящему имеет значение. Не для нас. Не для наших близких. А вообще — имеет значение. Это значит — можно стремиться к Великому! Не можно даже, а нужно! Потому что великое — имеет смысл.

— Тебе хватит, по-моему, — рассмеялся Толик.

— Да… — Андрей провел по лицу ладонью и тоже рассмеялся. — Что-то меня на философию потянуло. Давай еще по чуть-чуть — и будем расходиться.

09.12.2008. Краина, г. Кировогорск. ул. Шевченко. 12:34

— Так что, Дмитрий Григорьевич, посетителя звать?

Высокая блондинка с чрезвычайно серьезным выражением лица подкладывала на стол ректора документы. Дмитрий Григорьевич бегло просматривал, размашисто черкал свою подпись и откладывал в сторону.

В просторном кабинете было слишком жарко. Нет, топили в институте отвратительно. Порой приходилось отменять занятия в некоторых корпусах. Стыдно, неприятно, а что делать прикажете? А обогревателями, к слову сказать, министерство образования пользоваться категорически запретило. Им там наверху легко запрещать. Так и написали в приказе: "В случае если температура в помещениях не позволяет осуществлять преподавательскую, учебную и трудовую деятельность, руководителям учреждения предоставляется право приостанавливать работу вплоть до исправления создавшегося положения жилищно-коммунальными службами".

Как же, исправят они… Счета-то они присылать научились, а вот с отоплением похуже. Обогревателем, ясное дело, аудиторию на сто человек не протопишь. А вот бухгалтерия и канцелярия, к примеру, очень даже хорошо спасались. Что до директорского, то есть его, кабинета, — это завхоз придумал. Купил две штуки, которые почему-то называл "тепловыми пушками", короче, которые теплый воздух гонят, и повесил на стенах. Теперь — жарко…

— Ольга, выключи эти "пушки" совсем, — устало молвил Дмитрий Григорьевич.

Как-то скучно было ему с утра. Не плохо, не тоскливо даже, а именно что скучно. Скука смертная. Хотя и дел вроде было навалом. Погода, наверное. Снег прошел с утра, небо хмурое. И ветер сильный, леденящий…

— Посетителя? — переспросил Дмитрий Григорьевич, сняв очки.

— Ну да, — обернулся секретарь, выключавшая тихо воющие приборы на стене. — Я же Вам с утра напоминала. Спонсор. Вы ему встречу на половину первого назначали.

— Ах, да, да, да! — спохватился ректор. — Ну, так ты приглашай его. А я и запамятовал. Нехорошо… Ты вот что: ты нам там чайку организуй. А может, он еще и выпить захочет… Будь, на всякий случай, готова.

— Хорошо, Дмитрий Григорьевич, — даже несколько холодно ответила блондинка и, виляя бедрами, удалилась, тихо прикрыв за собой большую дубовую дверь, изготовленную когда-то на заказ для очередного руководителя института.

"Спонсор — это хорошо. Деньги никогда лишними не бывают. Ольга что-то там говорила… Звонил, на прием просился. Кто такой, откуда — не знаю. Посмотрим, послушаем…".

Дверь распахнулась, и в кабинет уверенно вошел среднего роста молодой человек с весьма располагающей внешностью. Аккуратно выбрит и, по мнению Дмитрия Григорьевича, несколько коротко подстрижен. Ванильного цвета, явно не дешевый и отлично сидящий костюм, дорогой галстук и легкие туфли не кировогорского производства, — все это свидетельствовало о достатке и хорошем вкусе вошедшего. Прибыл он сюда точно не пешком, не по городской грязище, а в автомобиле.

— Здравствуйте, Дмитрий Григорьевич. — Молодой человек, широко улыбаясь, подошел к широкому ректорскому столу, протягивая руку вышедшему ему навстречу мужчине. — Меня зовут Левонтий Павлович.

— Очень приятно. — Ректор крепко пожал руку Леве. — Проходите, пожалуйста, — он указал жестом на стоящую в углу кабинета пару глубоких кресел и диван, обитых светлой кожей, и стеклянный журнальный столик перед ними.

— Благодарю, благодарю… — не стирая улыбку с лица, продолжил Лева, усаживаясь на диван. — Извините, Дмитрий Григорьевич, что отнимаю у Вас время. Я прекрасно понимаю, насколько Вы занятой человек…