Level Up 3. Испытание

На секунду Норман теряет самоконтроль, или делает вид, что теряет, и бьет кулаком о стол.

– Тогда зачем я здесь?

– Может быть, попробуете еще раз? – с надеждой спрашивает он. – Если хотите…

В приглушенном свете помещения лицо Санчеса отдает чем-то дьявольским. Он поднимает руку, обрывая напарника, потом подносит палец к уху и слушает наушник. Я использую паузу, чтобы доесть сооруженный мною бутерброд без хлеба – сочный кусок мяса с маринованным чесноком, обернутый хрустящим листом салата.

– Филипп, от имени правительства Соединенных Штатов Америки я уполномочен предложить вам сотрудничество, – в разговор снова вступает Эктор.

– Почему вы думаете, что я смогу вам чем-то помочь?

– Потому что вы не первый. Подобные озарения случались с рядом граждан Соединенных Штатов весь прошлый год и продолжились в этом. Эти озарения выражались в разной форме, но суть сводилась к одному и тому же: люди неожиданно чувствовали в себе определенно нерациональные способности. Кто-то мог с точностью до долей процента определить состав чего угодно, включая растворы и сплавы, кто-то – просто смотрел на людей и знал, кого и как зовут, какого он возраста и как зовут детей. Учитель физики одной из школ Хьюстона – маленький тщедушный мужчина, никогда не поднимавший ничего тяжелее портфеля с классным журналом, увлекся силовыми единоборствами. Так увлекся, что через три месяца стал чемпионом штата! Но знаете, что?

С трудом, но мне удается сохранить самообладание. Связать воедино эти разные факты сложно, но они это сделали. Я смотрю на Нормана и понимаю по его удивленному лицу, что для него услышанное – тоже сюрприз, а он заинтересован именно в поимке террориста. Цели Эктора – глобальнее.

– Что? – спрашиваю я, когда Лаура заканчивает перевод.

– Внезапно все это заканчивалось, причем волнами. Мы работали с четырьмя «особенными», так мы их называли, и в один день в одно и то же время все они лишились приобретенных способностей.

Ага, похоже, никто из них не прошел Испытание.

– Но в тот же месяц стали появляться новые «особенные», – продолжает Санчес. – Никакой логики в их появлении мы не нашли: разные штаты, возраст, социальный статус, раса, пол – хаотичная выборка. Один бездомный в короткие сроки стал миллионером – мы поздно обратили на него внимание, и к моменту контакта он снова стал бездомным…

– Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне? – Мой навык лицемерия ощутимо поднялся. – У меня нет никаких способностей. А существование настоящих экстрасенсов среди огромного числа шарлатанов все-таки вполне привычное дело…

– Нет-нет! Речь не идет об экстрасенсах. Речь идет о носителях интерфейса дополненной реальности из будущего. Таких как вы, мистер Панфилов.

Палочки, которыми я тянусь за кимчи – корейской маринованной капустой – замирают в воздухе.

– Не понимаю, о чем вы…

– Филипп, не волнуйтесь, – Санчес успокаивающе поднимает руки. – Возможно, вы за собой не замечаете, но вы часто бросаете взгляд над головами собеседников. Алекс заметил это первым, еще в аэропорту, и это укрепило наши предположения. Вы так считываете информацию?

– И все-таки…

Я не отвечаю, делаю попытку встать, и меня никто не держит. Санчес спокойно говорит:

– Присядьте, пожалуйста. Я же уже говорил, что вы не первый, с кем мы вступали в контакт? Мы не повторим прежних ошибок.

– Что это значит?

– Наши аналитики изучили вас очень хорошо, поэтому буду с вами честен – мы не будем вас принуждать. По какой-то причине под принуждением «особенные» менее продуктивны… Ваш же психотип свидетельствует, что вы категорически не приемлете, когда вас заставляют, и делаете намного больше, если уверены в том, что делаете доброе дело. Кажется, так называется ваша компания?

Дождавшись моего кивка, Санчес удовлетворенно продолжает меня успокаивать:

– Филипп, вы вольны хоть сейчас встать и уйти, и бойцы спецназа, которые сейчас окружают здание, вас пропустят. Более того, вы можете хоть сегодня покинуть страну. Но прежде… Прежде выслушайте наше предложение по сотрудничеству.

Он не врет. «Распознавание лжи» обдает меня теплом, и я немного расслабляюсь. Что же, если карты раскрыты, то так даже проще. Они могут думать как угодно, что я под колпаком, но со «Спринтом», «Скрытностью и исчезновением» и «Принудительным раскаянием» могу уверенно сказать, что это не так.

– Я не буду подтверждать ваши предположения. Просто скажите, как вы видите наше сотрудничество?

– У нас очень мало времени, мистер Панфилов! Если ваш интерфейс был установлен в мае, то времени у нас, можно сказать, вообще нет! Четыре месяца – это предельный срок, по истечении которого все «особенные» теряют способности.

– Вы знаете, почему?

– Нет, – искренне отвечает Санчес. – Никто из «особенных» не помнит, что с ним произошло. То есть, ничего не помнит о своих способностях и интерфейсе дополненной реальности. У вас есть какие-то предположения?

– Есть, но об этом позже. Суть в том, что дело обстоит именно так – я могу потерять способности поиска в любой момент. И, учитывая это, мне бы хотелось хотя бы что-то заработать.