Лев-триумфатор

- Язычок у вас острый! Черт возьми! Пожалуй, вы окажетесь настоящей мегерой!

- И докучной обузой в качестве жены!

- Для других мужчин, - да! Для меня - нет. Я выжму яд из вашего языка и заставлю его источать мед!

- Вот уж не подозревала, что вы можете сочинять такие фразы!

- Вам еще предстоит открыть мои таланты!

- Но на сегодня я сыта ими по горло и возвращаюсь в дом.

Он стиснул мне пальцы.

- Если мы с вами должны пожениться, то вам придется научиться обращаться со мной осторожнее. Вы чуть не сломали мне пальцы!

- Когда мы поженимся, - ответил он, - я буду обращаться с вами, как вы того заслужите. И это - дело очень близкого будущего!

Я вырвала руку и направилась к дому.

***

Пенлайоны уехали в тот же вечер.

- Как стало спокойно, - сказала я Хани, - от сознания, что их нет поблизости.

- Что ты будешь делать, Кэтрин? - озабоченно спросила она. - Ты могла бы вернуться домой. Мы скажем, что твоя мать заболела. Пока их нет, самое время уехать.

- Да, - ответила я, - самое время.

Но я подумала: если я уеду, он последует за мной. Или, еще хуже, выдаст Томаса Элдерса. И все те, кто принимал у себя священника, предстанут перед трибуналом.

Эдуард был владельцем многих богатых земель. Между тем чаще всего гонения обрушивались именно на обладателей имений, которые можно было конфисковать.

Я напомнила об этом Хани, и она побледнела, зная, что это - правда.

- Я не убегу. Я остаюсь. Я найду выход. Клянусь, найду! Не волнуйся. Это вредно для ребенка.

В глубине души я сознавала, что мои стычки с Джейком Пенлайоном доставляли мне удовольствие. В этом было что-то извращенное. Хотя по временам меня охватывал страх, но он походил скорее на сладкую жуть, которую испытывает ребенок перед ведьмами и лесной нечистью: и боязно, и влечет неодолимо.

Я заявила, что остаюсь.

На третий день после отъезда Пенлайонов я сидела у окна, из которого открывался вид на Мыс, когда прямо подо мной, во дворе, появилась Дженнет; она крадучись шла по направлению к конюшням и что-то несла, прикрывая передником.

Мне теперь прислуживала Люс - бедная, обиженная судьбой Люс, у которой левое плечо было выше правого, а лицо сильно изрыто оспой. Мне немного недоставало Дженнет. Люс была работящей, верной и послушной девушкой; Дженнет же предала меня и дала начало всей истории с Джейком Пенлайоном, хотя, по-моему, он нашел бы другие способы, если бы этот не удался. Но Дженнет с ее свежим личиком, с мягкими, чувственными губами и густыми непокорными волосами интересовала меня больше, чем Люс. Меня занимал вопрос, как далеко Джейк Пенлайон зашел с Дженнет. Уж он не стал бы даром тратить время на ухаживание за служанкой, в этом я была уверена.

Но с какой целью она прокрадывалась сейчас в конюшню? Свидание с одним из конюхов? Мне захотелось это выяснить, и я спустилась вниз и выскользнула из дома во двор через боковую дверь.

Подойдя к конюшням, я услышала голоса. Довольно пронзительный голос Дженнет и другие, более тихие.

Я открыла дверь и сразу увидела их. Они сидели на ворохе соломы; Дженнет расстелила салфетку, на которой лежали куски холодной баранины и половина большого пирога. С ней были Ричард Рэккел и какой-то незнакомец.

Вскрикнув от неожиданности, Дженнет вскочила на ноги. Ричард встал и тот, другой, тоже: темноволосый мужчина, на вид лет тридцати с небольшим. Мужчины поклонились. Дженнет застыла в испуге, с широко открытыми глазами.

- Что это значит? - спросила я.

- Мистрис, - начала Дженнет. Но Ричард сказал:

- Это разносчик, мистрис. Он зашел со своим товаром, проделав долгий путь, и очень голоден. Дженнет принесла ему из кухни немного еды.

- Разносчик? - переспросила я. - Как же он попал на конюшню?

- Он хотел войти в дом, но выглядел таким усталым, что я предложил ему отдохнуть здесь, прежде чем показать товар господам.

В Ричарде чувствовалось какое-то внутреннее достоинство, которое выделяло его среди других. Прибытие же коробейника всегда вызывало волнение, здесь еще больше, чем в Аббатстве. Там мы были недалеко от Лондона и могли в любой момент нанять гребную лодку до Чипа и сделать покупки непосредственно в лавках купцов, торгующих шелком, бархатом, кружевами и заморскими товарами.

Разносчик вышел вперед и поклонился.

- Его зовут Джон, мистрис, - сказал Ричард, - он умоляет вас о снисхождении. Человек поклонился снова.

- Он что, не может сам говорить за себя?

- Я могу, мистрис, - сказал Джон, и его голос показался мне похожим на голос Ричарда.

- Вы пришли издалека?

- С севера, - сказал он.

- Вам следовало пройти на кухню. Там бы вас накормили. Совершенно незачем было девушке брать еду украдкой и нести сюда.

- Девушка не виновата, - сказал мягким голосом Ричард. - Это я послал ее за едой. Разносчик Джон натер себе ноги, и прилег на солому немного отдохнуть.

- Ну что ж, пусть поест досыта. А ты, Дженнет, можешь пойти и принести ему пива. Потом он может пройти в прачечную и там разложить свой тюк для нашего обозрения. Дженнет, ты проводишь его в прачечную, когда он поест, а я скажу мистрис Эннис, что к нам прибыл разносчик и хочет показать свои товары.